Заповеди Леси
Шрифт:
Да и мой новый сон был ничем не лучше старого. Даже хуже, послание, за-ложенное в нём, вселяло страх.
Горы трупов, горы трупов. Мужчины… Женщины… Дети. Их глаза от-крыты, а лица перемазаны кровью. Все эти тела скинуты в яму. А я лежу среди них. Я пытаюсь закричать, но у меня нет голоса. На меня смотрит мёртвая женщина, к груди которой прижат младенец.
И на какое-то мгновение мне кажется, что её посиневшее губы шевелятся и пытаются что-то произнести.
И
Просыпаюсь.
Хотя нет, меня кидает в другой сон.
Я стою в лесу, а рядом со мной сидит волк с белоснежной шерстью. У него синие глаза.
Он смотрит на меня, а я не знаю, что мне делать. Мои мысли словно ско-вали цепи.
Волк рычит и бросается на меня.
Я открыла глаза. Виски пронзила тупая боль, во рту пересохло.
Я решила сходить на кухню, попить воды. Проходя мимо гостиной, я ус-лышала голоса. И что-то внутри меня самой заставило Злату, девушку, которая никогда не подслушивает, остановиться и прислушаться к разговору.
— Они сегодня тоже не пришли, даже не похоже на них, — сказал дедушка. Голос у него был настороженный. Мне стало интересно узнать, какое у него вы-ражение лица в этот момент. Отражались ли как-то эмоции в голосе на внешнем виде, или он оставался безэмоциональным и властным?
— Тебя что это огорчает? Из-за этой своры у всех проблемы, — послышался голос бабушки, — они нарушили договор.
— Сколько времени прошло, Светлана? А ты всё вспоминаешь прошлое. В деревни их не было уже две недели.
— Хоть бы они здесь никогда не появлялись, от них одно зло. А потом, если они причинят вред Роме или Злате?
— Не причинят, Ярослав знает, что делает, и уж кого-кого, а их он не тро-нет.
Меня захватило любопытство, я стояла, прижавшись к двери, и подслуши-вала.
— Они же полукровки! — это слово резануло слух.
— Говори потише, — сказал дедушка.
— Может тогда, завтра всё обсудим. Дети как раз уйдут гулять, — я так увлек-лась их беседой, что даже забыла, зачем шла.
— Главное, чтобы Дима не проболтался.
— Он умный мальчик, всех предупредили по поводу разговоров. Всё будет хорошо.
Кажется, они направились к выходу, поэтому я шмыгнула на кухню. В ко-ридоре зажёгся свет, дедушка как будто почувствовал что-то неладное и напра-вился в сторону кухни.
— Ты чего тут делаешь? — недоверчиво спросил он, увидев меня.
— Воды хотела попить. Спокойной ночи, — сказала я и ушла.
Я чувствовала, что дедушка провожает меня взглядом. Он не верил мне.
Зайдя в свою комнату, я увидела Рому. Он со
Ещё до того, как мы приехали сюда, мы договорились, что будем вести себя нормально, и определённо каждый из нас будет спать только в своей кро-вати.
— Что ты тут делаешь? — спросила я. — Мы же вроде договорились, Ром. Это ненормально, что мы по-прежнему спим вместе.
— Я не мог там уснуть. Хотя бы одну ночь, Злата, — он схватил меня за руку, — никто ничего не заметит.
— Мы брат и сестра, и мы уже не дети, если кто-то случайно войдёт, то…
— Никто не войдёт, — он потянул меня на кровать, и я повиновалась.
Но ему этого было мало, он надавил мне на плечи, и я откинулась назад. Рома нависал надо мной, и я ощутила, что его близость вдруг стала какой-то не-правильной.
— Может быть, Злата, нам никто не нужен? Мы бы смогли заменить друг другу всех, — он словно сам испугался своих мыслей, его губы тронула грустная улыбка.
Я погладила его по щеке. Иногда в его взгляде, когда он смотрел на меня, появлялось что-то странное, почти болезненное. Можно было оставить это без внимания и списать всё на тени, заполнившие комнату. Но…
— Я люблю тебя…
Я замерла. Он часто говорил мне это, но теперь эти три слова обрели не-много другой смысл.
Я аккуратно надавила ладонью на его грудь. В глазах моего брата отчёт-ливо засветилось понимание. Он тяжело вздохнул и лёг рядом со мной.
Он уснул первым, и я долго смотрела на его умиротворённое лицо. По-хоже, не только я спасалась с помощью другого человека.
Я подпустила его слишком близко, и хотя теперь всё шло наперекосяк, для меня казалось невозможным полностью его оттолкнуть.
Он был животным и прекрасно знал это. Не нужно было указывать ему на его ошибки, осознание приходило само по себе. Нет, вины за совершённые убий-ства он не чувствовал. Он просто пытался выжить. Люди тоже убивают, причём не только в физическом смысле, можно убить морально: унизив, оскорбив.
Он готовился к охоте. Голод снова возобладал над ним. И теряя последние крупицы разума, сбрасывая свой человеческий облик, Эрик ринулся в чащу. И зашёл он в этот раз слишком далеко, зайдя за белую черту. Зайдя за границу, дающую людям иллюзию защищённости.
Это нарушало договор, но не он его заключал. Пусть Ярослав сам разбира-ется со всем.
Он был хищником, и сразу учуял жертв. Их было трое: две женщины и мужчина.
Тень проскользнула, никто её не заметил. Тень будет наблюдать, чтобы убить всех, съесть их всех. Убить. Убить.
Но тут что-то изменилось. Всего мгновение и уже не нужны двое людей, нужна лишь хрупкая девушка с длинными волосами. Всё в её облике казалось знакомым.
И голод ушёл, на его место пришло что-то другое.