Заповедник для академиков
Шрифт:
Последним из известных Андрею (также по карикатурам) личностей Третьего рейха появился страшный руководитель СС Генрих Гиммлер, которого Андрей узнал по старомодному пенсне и скучному лицу агента внешнего наблюдения — таких любят во всех полицейских службах мира за их неприметность. Вместе с Гиммлером пришли две дамы. Одна была хороша мальчишеской, резкой, отчаянной красотой, которая редко привлекает мужчин, сразу чувствующих превосходство такой женщины в силе характера. Обнаружилось, как сказал Фишер, что это была кинорежиссер Лени Рифтеншталь, которая снимала лучшие в мире документальные фильмы. Лучше, чем ваш Дзига Вертов, заметил Карл, что говорило в пользу его эрудиции. С ней вместе шла другая красивая
За прошедшие десять дней в несчастной лагерной замарашке, хоть и со следами былой красоты, произошла необъяснимая и почти сказочная перемена — гадкий утенок, Золушка… Человечество всю жизнь мечтает о том, чтобы в утенке раскрылся лебедь, и умиленно плачет над этой участью, столь желанной для тебя самого, не желающего дураком прыгать в кипящий котел русской сказки, чтобы вынырнуть настоящим принцем.
Это была Альбина, сказочно перелетевшая из одного Берлина, ложного, в другой, тоже ложный и временно оккупированный людьми в голубых и черных мундирах, ожидающими выхода узурпатора.
Возвышенная банальность собственных мыслей никак не смущала Андрея, потому что он был поражен единственной реальностью в этом мире — хрупкой, неземной, светлой и беззащитной красотой Альбины, его собственной экспериментальной жены, отправленной на заклание комиссаром госбезопасности Алмазовым. Узнав Андрея также после мгновенного колебания, ибо его волосы отросли, а молодой организм сумел за эти дни вобрать и пустить на строительство тела и лица немецкие калории — этот молодой мужчина в черном смокинге был строен, гибок, рожден для верховой езды, африканских сафари и беговой дорожки, — забыв о чинах, окруживших их, Альбина побежала к Андрею.
— Андрюша, — сказала она, задыхаясь от неожиданной радости, — я так за тебя боялась! Ты хорошо выглядишь.
Вблизи было видно, что какую-то часть красоты Альбины можно отнести на долю косметички и парикмахерши, но Альбина расцвела и сама по себе.
Альбина нарушила куртуазную торжественность поведения, но все понимали, что ей простительно. В ее истории, известной всем, была трогательность сказки о Золушке, и в каждом из мужчин присутствовал принц, желавший разделить с прочими принцами королевства право надеть на ее ножку хрустальный башмачок.
В этот момент небольшие в масштабе зала двери раскрылись, и из какого-то внутреннего помещения быстрыми шагами вышел Адольф Гитлер, которого сопровождал человек со странным лицом умницы и дегенерата — слишком густые брови нависали, завершая собой надбровья над утонувшими в глубине глазниц небольшими глазами. Лицо было резким и удобным для карикатуристов, а потому знакомым — хотя Андрей не смог сразу вспомнить, как зовут этого вождя Германии, он всегда оказывался на карикатурах Бориса Ефимова на втором плане, уступая место свинье Гитлеру и обезьянке Геббельсу.
Андрей вспомнил, что человека зовут Рудольф Гесс, когда он и Гитлер подошли совсем близко и Гитлер, очень бледный и какой-то сердитый на вид, крутил головой, разглядывая визитеров, словно и не звал их сюда и удивлен тем, что они собрались.
Альбина отпрянула от Андрея, и само собой вышло так, что все приглашенные вытянулись шеренгой, перегораживая путь фюреру, и тот пошел вдоль шеренги, начав здороваться с Геринга, который единственный оказался вне ряда, и потом пожал руки Шелленбергу и Канарису, задержался на секунду возле Фишера, что-то тихо спросив того, как старый приятель, имеющий с ним общие амурные тайны, затем пожал руку вытянувшемуся деревянным солдатиком Юргену Хорманну и добрался до русских. Фишер теперь шел на шаг сзади и был готов переводить. Он представил русских по очереди, и Гитлер сказал Васильеву, что благодарит его за долгую и верную службу
Затем он отступил на несколько шагов от разделившихся на две кучки гостей — граница прошла между правителями страны и теми, кто оказался здесь по их милости.
— Я пригласил вас сюда, господа… — произнес Гитлер; Фишер хотел было переводить, но Васильев сделал ему знак, чтобы не беспокоился, и шепотом, склонившись к ставшим рядом Андрею и Альбине, передавал смысл слов фюрера, — чтобы лично высказать вам благодарность за тот великий, я не боюсь сказать этого слова, великий подвиг ради спасения Германии и всей мировой цивилизации. Вы совершили невероятное… — Голос фюрера поднялся и оборвался на этой ноте. После короткой паузы последовало: — Гибель мира готовилась и сейчас готовится на просторах России — брошен вызов господству льда, адское пламя прошлого прорвалось к Земле для того, чтобы разрушить плоды наших усилий и прервать ход истории. Наш долг — не допустить этого, и ваш вклад в сопротивление пламени останется в памяти потомства. Спасибо, господа.
Указательным пальцем Гитлер убрал со лба прядь волос. И замолчал. Андрей решил было, что Васильев чего-то не понял — речь Гитлера была невразумительна. Но Гитлер уже продолжал далее:
— Мы ознакомились с материалами и сведениями, которые вы привезли с собой. И я должен сказать, что сегодня я не намерен оценивать вклад каждого из участников в успех полета. Я не отделяю от общей группы и русских добровольцев, хотя бы потому, что уважаю их решительность и отвагу и высоко ценю то, что удалось узнать нашим специалистам. Именно потому, что я рассматриваю полет не просто как очередное военное задание, а как подвиг, волей провидения должный изменить судьбу мира, я пригласил вас к себе, чтобы лично выразить свою благодарность.
Андрей видел, что, произнося последние фразы, фюрер смотрит только на Альбину и обращается именно к ней.
По знаку Гитлера Рудольф Гесс обернулся вправо, и тут же там открылась дверь и вошли два офицера, один из которых нес квадратный поднос с коробочками, а второй — внушительную пачку дипломов. Они остановились в двух шагах справа от Гитлера, и тот, как не ставший взрослым мальчик, получая наслаждение от этой церемонии, провозгласил:
— За совершение чрезвычайного значения подвига, потребовавшего мобилизации всех сил и особой отваги, рейх награждает подполковника Юргена Хорманна золотым Рыцарским крестом военных заслуг.
Юрген Хорманн сделал три шага вперед, чтобы принять из рук фюрера коробку, лежащую на кожаной, с вытисненным на ней длиннокрылым орлом папке. Слова благодарности Васильев переводить не стал.
Следующим награжденным таким же крестом стал полковник Карл Фишер. Васильев сказал: «Это, наверное, первый разведчик, который удостоился. Они эту штуку реже, чем мы Героя Советского Союза, дают». И слова, хоть и тихие, для Андрея прозвучали громоподобно. Он даже взглянул быстро по сторонам, не услышал ли кто.