Заповедник гоблинов: Фантастические романы
Шрифт:
Когда в дверь постучали, Марк Корнуолл ел хлеб с сыром. В маленькой комнате было холодно; в очаге потрескивали дрова, но тепла от них исходило всего ничего. Корнуолл встал, стряхнул с куртки крошки сыра и открыл дверь. На пороге стояло весьма странное существо — крошечное, не более трех футов ростом, худое и сморщенное. Из-под поношенных кожаных брюк виднелись босые, густо заросшие шерстью ноги. Наряд существа дополняли старенькая рубашка из алого бархата и остроконечный колпак.
— Чердачный гоблин, —
— Разумеется, — ответил Корнуолл, — Я слышал о тебе, но, признаться, всегда считал тебя выдумкой.
Гоблин переступил порог и тут же устремился к очагу. Присев перед ним на корточки, он протянул ладони к огню.
— Это почему же? — справился он. — Тебе ведь известно, что на свете существуют гоблины, эльфы и другие члены Братства. Почему же ты не верил в меня?
— Может, потому, что никогда не видел, — отозвался Корнуолл. — По-моему, ты до сих пор вообще никому не попадался на глаза. Так что, сам понимаешь…
— Я прятался, — заявил гоблин, — скрывался у себя на чердаке, благо там до меня не так-то просто добраться. Дело в том, что некоторые ваши монахи ведут себя, ну, что ли, неразумно. Они начисто лишены чувства юмора.
— Сырку не хочешь? — предложил Корнуолл.
— Что за глупый вопрос? Конечно хочу!
Гоблин отодвинулся от очага, огляделся и взобрался на деревянную скамью, что стояла у стола.
— Сдается мне, — заметил он, — жизнь у тебя не из легких. Обстановочка, прямо скажем, бедноватая.
— Какая есть, — Корнуолл вынул из висевших на поясе ножен кинжал, отрезал кусок сыра и ломоть хлеба и вручил угощение гоблину.
— И пропитание скудноватое, — продолжал тот.
— Увы. Однако я полагаю, ты явился не за сыром?
— Нет, — сказал гоблин, — Я видел тебя сегодня вечером. Видел, как ты украл манускрипт.
— И что? — поинтересовался Корнуолл. — Он тебе нужен?
— Ни капельки, — проговорил гоблин, вгрызаясь в сыр. — Я всего лишь хотел сообщить тебе, что видел не только я, а еще и монах по имени Освальд.
— Раз так, почему же он меня не остановил? Почему позволил уйти?
— У меня такое впечатление, что твоя совесть совершенно спокойна. Ты даже не пытаешься отрицать своей вины.
— Ты же видел меня, — произнес Корнуолл. — Видел, но вмешиваться не стал. Значит, у тебя имелись свои соображения.
— Может быть, — согласился гоблин. — Сколько лет ты здесь проучился?
— Почти шесть.
— То есть ты уже не студент, а ученый. Книжник.
— Разница небольшая.
— Возможно. Тем не менее ты вышел из того возраста, когда люди занимаются всяким озорством.
— Наверно. Но что-то я никак не пойму, куда ты клонишь…
— Я клоню к тому, что Освальд видел тебя и все же позволил тебе уйти. Может, он знал, что именно ты крадешь?
— Вряд
— Если он был таким заметным, почему же никто не обнаружил его раньше? — спросил гоблин. — Кстати, как насчет добавки?
Корнуолл отрезал еще сыру.
— Я думаю, ничего тут сложного нет. Должно быть, мне единственному на протяжении целого столетия взбрело в голову снять с полки этот том.
— Что ж, вполне вероятно, — признал гоблин. — А о чем говорилось в той, которую ты листал?
— Рассказ древнего путника, записанный в незапамятные времена каким-то монахом, который, надо отдать ему должное, сделал из книги произведение искусства: красочные инициалы, причудливые узоры на полях. А содержание — так, набор побасенок.
— Тогда зачем она тебе понадобилась?
— Порой из груды лжи проклевывается вдруг росток истины. Я искал упоминание о том, что меня интересовало.
— И нашел?
— Да, но не в книге, а в манускрипте. Мне думается, рассказ в книге записан со слов самого путешественника. Я вовсе не уверен, что подобное нагромождение небылиц могло удостоиться чести быть скопированным хотя бы пару раз. А монах молодец — такой работой можно и нужно гордиться.
— Ты говорил про манускрипт.
— Вообще-то манускриптом его назвать трудно, ибо он состоит всего-навсего из одного листка. Все то же повествование, но с подробностями, которые монах-переписчик почему-то опустил.
— Ты полагаешь, что его в конце концов замучила совесть и он пошел с ней на сделку, сунув листок за переплет?
— Может быть, — отозвался Корнуолл. — Но мы немного отвлеклись. Так зачем ты пришел?
— Монах, — сказал гоблин, — Ты не знаешь этого Освальда, а я знаю. Из всей их братии он самый опасный. Для него нет ничего святого, он готов шпионить за кем угодно. Ты, наверно, уже сообразил, что он намеренно выпустил тебя из библиотеки и не стал поднимать шум.
— Похоже, мое поведение тебя ничуть не возмущает, — хмыкнул Корнуолл.
— Ты прав. Скорее я на твоей стороне. Этот треклятый монах столько лет отравлял мне жизнь, все норовил поймать меня, загнать то в одну, то в другую ловушку. Я, разумеется, не давал ему спуску, отплачивал всякий раз, когда он проворачивал очередную гнусность, однако он не отступался. Так что, как ты, вероятно, уже догадался, я питаю к нему отнюдь не добрые чувства.
— Ты думаешь, он выдаст меня?
— Насколько я его знаю, — ответил гоблин, — он попытается продать свои сведения.
— Кому? Кому они нужны?