Заповедник и другие истории
Шрифт:
Затем появилась девица с турбазы – Люда.
– Вам, – говорит, – телеграмма. И еще вас разыскивает майор Беляев.
– Что за Беляев? Откуда?
– Наш батька говорит, что с МВД…
– Этого мне только не хватало!.. Скажите, что я болен. Что я уехал в Псков и заболел…
– Он знает.
– Что он знает?
– Что вы который день болеете. Сказал: пускай, как выспится, зайдет.
– Куда?
– В контору рядом с почтой. Вам любой покажет. А вот и телеграмма.
Девица
Я развернул нагретую телеграмму и прочел:
«Улетаем среду ночью. Таня. Маша».
Всего пять слов и какие-то непонятные цифры…
– Какой сегодня день?
– С утра был вторник, – пошутила Люда.
– Когда вы получили телеграмму?
– Ее Марьяна привезла с Воронича.
– Когда?
– Я же говорю – в субботу.
Я хотел сказать: «Так где вы были раньше?» – но передумал. Они-то были на месте. А вот где был я?…
Уехать я мог не раньше вечера – автобусом. В Ленинград попасть – часам к шести…
– Он и про телеграмму знает, – сказала Люда.
– Кто?
– Товарищ Беляев.
Люда чуточку гордилась проницательностью и всеведением этого злосчастного майора.
– Товарищ Беляев сказал – пусть зайдет до отъезда. А то ему будет взъебка… Так прямо и выразился…
– Какая старомодная учтивость! – говорю…
Я начал лихорадочно соображать. Денег у меня – рубля четыре. Все те же мистические четыре рубля. Состояние жуткое…
– Люда, – спрашиваю, – у вас есть деньги?
– Копеек сорок… Я на велосипеде приехала…
– То есть?
– Берите мой велосипед, а я дойду пешком. Оставьте его у кого-нибудь в поселке…
Последний раз я ездил на велосипеде, будучи школьником. Тогда это казалось развлечением. Но, видно, я постарел.
Дорогу пересекали сосновые корни. Велосипед, подпрыгивая, звякал. Маленькое жесткое седло травмировало зад. Колеса тонули в сыроватом песке. Измученные внутренности спазмами реагировали на каждый толчок.
Я зашел на турбазу, прислонив велосипед к стене.
Галина была одна. Взглянув на меня без испуга, спросила:
– Вы получили телеграмму?…
Думаю, пьянством здесь трудно было кого-нибудь удивить.
Я сказал:
– Дайте мне тридцать рублей из сейфа. Через две недели верну… Только не задавайте вопросов.
– А я и так все знаю. Ваша супруга изменила Родине.
– Увы, – говорю.
– И теперь уезжает на Запад.
– Похоже на то.
– А вы остаетесь?
– Да, я остаюсь. Вы же знаете…
– И будете продолжать работу?
– Конечно. Если не уволят…
– А правда, что в Израиле живут одни евреи?… Слушайте, вам плохо?! Дать воды?
– Вода
– Только почему из сейфа? У меня есть свои…
Я хотел поцеловать Галину, но сдержался. Реакция могла быть самой неожиданной.
Я сел на велосипед и поехал к монастырю.
День был теплый, но облачный. Тени деревьев едва выделялись на сером асфальте. По обочине шоссе брели туристы. Среди них попадались одетые в непромокаемые куртки.
Я устремился к песчаному склону. Руль приходилось удерживать с трудом. Мимо проносились обесцвеченные серым налетом валуны…
Контору УВД мне показали сразу.
– Следующий дом за почтой, – махнула рукой уборщица из «Лукоморья», – видишь флаг на крыше?…
Я поехал дальше.
Двери почтового отделения были распахнуты. Здесь же помещались кабины двух междугородных телефонов. Один из них был занят. Блондинка с толстыми ногами, жестикулируя, выкрикивала:
– Татуся, слышишь?! Ехать не советую… Погода на четыре с минусом… А главное, тут абсолютно нету мужиков… Але! Ты слышишь?! Многие девушки уезжают, так и не отдохнув…
Я затормозил и прислушался. Мысленно достал авторучку…
Казалось бы, все так ужасно, но я еще жив. И может быть, последней умирает в человеке – низость. Способность реагировать на крашеных блондинок и тяготение к перу…
На крыльце управления мне попался Гурьянов. Мы почти столкнулись, и деться ему было некуда.
В университете Гурьянова называли – Леня-Стук. Главной его обязанностью была слежка за иностранцами.
Кроме того, Гурьянов славился вопиющим невежеством. Как-то раз его экзаменовал профессор Бялый. Достались Гурьянову «Повести Белкина».
Леня попытался уйти в более широкую тему. Заговорил о царском режиме.
Но экзаменатор спросил:
– Вы читали «Повести Белкина»?
– Как-то не довелось, – ответил Леня. – Вы рекомендуете?
– Да, – сдержался Бялый, – я вам настоятельно рекомендую прочесть эту книгу…
Леня явился к Бялому через месяц и говорит:
– Прочел. Спасибо. Многое понравилось.
– Что же вам понравилось? – заинтересовался Бялый.
Леня напрягся, вспомнил и ответил:
– Повесть «Домбровский»…
И вот мы столкнулись на крыльце чека.
Сначала он немного растерялся. Даже хотел не поздороваться. Сделал какое-то порывистое движение. Однако разминуться на крыльце было трудно. И он сказал:
– Ну, здравствуй, здравствуй… Тебя Беляев ждет…
Он хотел показать, что все нормально. Как будто мы столкнулись в поликлинике, а не в гестапо.
Я спросил:
– Он – твой начальник?
– Кто?
– Беляев… Или подчиненный?
– Не иронизируй, – сказал Гурьянов.