Заповедными тропами
Шрифт:
Долго пробивался я по чаще, а лес все не кончался. Должно быть, я сбился с пути. Все чаще попадались мне незнакомые, труднопроходимые участки колючих зарослей.
Стало уже совсем темно. Я не мог отыскать кабаньей тропы и должен был ломиться по верху колючих зарослей. Это была мучительная дорога. Бредя в темноте по колючей сетке, спотыкаясь и проваливаясь, я вдруг оступился и, потеряв равновесие, с шумом упал в воду. Тут я понял, что шел по кустарнику, нависшему над лесной рекой. Хватаясь за колючие ветки, кое-как я выбрался на берег.
Не хотелось мне ночевать в лесу. В этих местах, в Ленкоранском районе, очень распространена малярия. С наступлением сумерек бесчисленное количество малярийных
Я снова углубился в лес, выбрал большое дерево, залез повыше, чтобы избавиться от назойливых комаров, и расположился на ночь.
Удобно облокотившись на толстую ветвь, я сидел, прислушиваясь к ночным звукам. До меня доносился далекий сонный гомон птичьей колонии. Квакали лягушки, монотонно кричала маленькая сова-сплюшка, да иногда в потемневшем небе резко каркала ночная цапля. Вот где-то далеко жалобно закричал шакал, вслед ему затянули другие. Испуганный шакальим воплем, в стороне сорвался фазан. Вдали усиливался гомон птичьей колонии.
Но потом все смолкло, и ночная тишина нарушалась лишь невнятным шорохом да изредка тихим треском сухой ветки под ногой вышедшего на охоту хищника.
Видимо, я задремал, как вдруг резкий голос заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. Голос был так силен, что заглушал все шорохи ночи, проникая в самые глухие уголки чащи.
— Э-э-эй! — разнеслось по лесу и отдалось: — Э-э-э!
Я с удивлением прислушался. Откуда мог взяться ночью в лесной чаще человек и кому он подавал голос?
— Э-эй! — опять прокатилось по лесу.
«Неужели это меня ищут? — мелькнула мысль. — Вероятно, кто-нибудь из моих приятелей, жителей ближайшего поселка, догадался, что я заблудился, и хочет помочь мне выбраться».
— Э-эй! — раздалось снова.
Конечно, это меня зовут.
Я откликнулся и уже взялся рукой за сук, чтобы начать спускаться с дерева, но дикий, нечеловеческий хохот был ответом на мой призыв. Я обомлел. Казалось, весь лес хохотал, издевался надо мной. Хохот перешел в резкий визг и оборвался. Затем я услышал обычный голос ночной птицы: «ху-бу, ху-бу…»
Теперь я все понял: это кричал не человек, а филин. Мне стало понятно происхождение сказки о лешем. Должно быть, ее создала фантазия суеверных людей, слышавших ночью в глухом, диком лесу хохот и крики филина.
Все снова затихло, и я стал ждать рассвета, с улыбкой вспоминая свою перекличку с ночной птицей.
Глава одиннадцатая
НАЗОЙЛИВАЯ ПТИЦА
Сколько неприятностей и бед приносят птицам разнообразные четвероногие хищники. Весной и летом лисята требуют много пищи, и взрослая лисица, обремененная потомством, рыскает по полям и болотам в поисках добычи. Поймает она мышь или полевку, съест птенчиков у гнездящейся на земле птички, бесшумно подкрадется к зазевавшемуся тетереву, и не успеет тот подняться на крыльях, как попадает в зубы беспощадного врага. А дикие кошки для крылатых обитателей полей и леса опаснее всякой лисицы. Заметит кошка среди листвы на ветвях птичье гнездо, заслышит, что в нем пищат птенцы, — без труда вскарабкается на высокое дерево
Многие птицы терпеливо переносят все беды, наносимые им кошками, лисицами и шакалами. Как завидят или заслышат они своего врага — спешат убраться из опасного места. Другие птицы, заметив кота или лисицу, оповещают криком о близкой опасности всех пернатых соседей. В этом отношении особенно отличаются птицы нашего леса — сойки, сороки, вороны. Обнаружив врага в зарослях, они очень часто поднимают такой переполох, что не дают шагу сделать зверю. Следуя за ним по пятам и наполняя лес тревожными криками, они предупреждают все живое о появлении хищника. Обнаруженный враг мечется из стороны в сторону, пытается скрыться от своих крылатых преследователей, но не всегда это ему удается.
Если кошки приносят сорокам и воронам много несчастья, то и те при случае отплачивают им той же монетой. Вот об одном подобном случае, свидетелем которого я был, мне и хочется вам рассказать.
В то время я жил на берегу Каспийского моря в маленьком поселке Вель. В семи километрах к западу поднимался хребет Талыш. Его невысокие вершины на юге, за иранской границей, были покрыты снегом.
Белые мазанки — хаты жителей поселка — тонули в зелени. Позади хат пышно раскинулись сады и шпалерные виноградники. Их делили на отдельные участки живые изгороди из посадок ветлы, сплошь увитые вьющимися колючими растениями. Местами эти колючие заросли были так густы и велики, что участок одичавшего сада превращался в неприступную крепость.
Вот в этих-то зарослях и жило много всякого зверья. Оттуда под вечер слышался вой шакала. Иногда мы из окон домика видели, как, выходя из зарослей, бродит по саду дикобраз. Жили там барсуки, а больше всего, пожалуй, обитало в зарослях камышовых кошек.
Эти коты были грозой местных кур. Летом и зимой в этих местах куры весь день ходят на свободе, а вечером усаживаются на какое-нибудь дерево около дома. Ночью охотиться за курами коты не всегда решались: близко люди и собаки, сейчас поднимется переполох. Зато днем пасущиеся в саду куры были любимой добычей котов — птица вкусная и глупая, чтобы поймать ее, особых уловок не требуется.
Каждый день повторялось одно и то же. Вдруг слышится отчаянный куриный крик, а потом все куры стаей летят к дому. Хозяйка выбегает, считает вернувшихся кур, и каждый раз нет то одной, а то двух или трех птиц.
И стреляли котов, и ловили капканами, и развешивали крючки в курятниках, где неслись куры, и все же котов было очень много.
Раз я собрался на охоту за камышовой кошкой. Собак на такую охоту не берут — в этих колючих густых зарослях они не всегда полезны. Здесь у охотника другой помощник — птица сорока. Выслеживает она кошек не хуже собаки, притом по собственному желанию.
Четвероногих хищников — лисицу, дикого кота — сорока не пропустит. Криком оповещая все живое о появлении кота, она часто срывает ему охоту. Даже в ночное время потревоженная сорока лучше откажется от сна, но зато не даст покоя и дикой кошке.
Крик сороки — это сигнал. По нему все жители леса узнают, что идет кот или лиса. По сорочьему крику можно, не видя, знать путь хищника. Вот она продолжительно застрекотала — значит, нашла врага. Короткое, часто повторяющееся стрекотание — сорока преследует идущего хищника. Опять продолжительное стрекотание — хищник бросился бежать и скрылся от сороки в зарослях.