Запредельность
Шрифт:
– А вот и мироматы, – сказал Конрад. – Ого, сколько «барракуд»!
Мыслетроника «Ермака», конечно же, не была адаптирована для военных целей, метки «своих» и «чужих» различить было трудно.
Но чутье форса и память о предыдущем сражении, сложившись, дали Лексу достаточно полную картину.
Корабли врага шли в плоскости эклиптики со стороны орбиты Нептуна (сама планета находилась по другую от Солнца сторону). Барракуды были построены тремя волнами, прикрывая скатов, шедших широкой дугой. Столько кораблей мироматов Лекс видел только тогда, на «Ангеле». Наверное, та «перегруппировка»
Только теперь стало понятно, насколько громадна группировка Последнего Рубежа. Возможно, сюда успели перебросить силы со всего периметра обороны Протектората. Так оно было или нет, но мироматов ожидал заслон из доброго десятка «ударных линз», титанических сэндвичей из броненосцев и крейсеров. К тому же сюда со стороны Урана неслось целое облако файтеров и бомберов.
Наверное, тактика Протектората придавала важное значение соседству с планетой-гигантом. И теперь за громадным голубым диском, видимо, прятались какие-то резервы – как «тузы» в рукаве у шулера.
Но ужас, что поднимался сейчас из пыльных уголков души, подсказывал: никакие козыри не помогут ни Протекторату, ни Ассоциации, ни нейтралам, наивно рассчитывающих отсидеться, пока дерутся гиганты.
До огромной жирной точки этих миров оставалось менее суток.
Большой экран центрального поста рябило от огромного количества меток. Пожалуй, только Лекс да Конрад могли воспринять единовременно такой объем информации, да и то – лишь в состоянии тона.
Войдя в резонанс, Лекс словно протянул руки в сторону врагов, готовых броситься друг на друга, сцепившись в последней схватке. Казалось, он ощущает в ладонях эти горячие, злые метки, готовые плюнуть ядом, как стрекательные клетки медузы.
Тут же на ум пришел другой образ.
Одуванчик. Словно подуло со стороны звездной бездны ледяным ветерком, а потом, уже навстречу – горячим, солнечным ветром. И в лицо непрошенного гостя понеслось огромное облако летучих семян…
Конечно же, одуванчик не так коварен к глупцу, дующему против ветра. И его семена не плюются огнем, как верткие файтеры Протектората.
Не нужно заканчивать военную академию, чтобы понять: маленькие стремительные машины летят на верную смерть. Крошечные «семена» сгорали, как комары, летящие на свет лампочки. И, все же, всместе с собой, в вечность, файтеры и бомберы унесли всю первую и частично вторую волну барракуд, пробив изрядную брешь в первом эшелоне наступающих мироматов.
Этим не приминули воспользоваться три ближайшие «ударные линзы»: увеличивая урон, нанесенный барракудам, дали чудовищный залп ускорителями, после чего синхронно сжались, «стрельнув» во врага длинными, опасными как лезвия, крейсерами. Крупные корабли, сжимаясь в плотную группу, кстремились в образовавшуюся брешь, словно кислота, разъедая заслон из барракуд.
В этот момент могло показаться, что группировка Последнего Рубежа посностью захватила инициативу в этом сражении. Наверное, так подумалось и командирам крейсеров. Нескольким наступавшим кораблям не хватило места в гуще этой мясорубки, и они имели неосторожность пройти над заслоном, проникнув в зону скатов. Казалось, последние сейчас и вступят в бой.
Но случилось нечто неожиданное и
Вспомнились огромные и страшные «хранители мира», увиденные однажды, с борта «Ангела». В сражении с третьей ударной они даже не принимали участия, и здесь, наверное, били откуда-то из-за пределов видимости. Если, конечно, это именно они, а не нечто, еще более ужасное…
Немногие уцелевшие крейсера пятились назад, под прикрытие броненосцев. Сами «линзы» синхронно перемещались в тыл, а на их место выползали свежие.
И вновь, со стороны Урана показалась целая туча файтеров.
– Да сколько же их там! – завороженный битвой, произнес Лекс.
– Сколько бы ни было, мироматов им не одолеть, – донесся отрезвляющий голос Конрада. – Нужно уходить отсюда. Немедленно… А мы тащимся, будто просто дрейфуем…Что у нас с управлением?
Обращаясь к Долину, Конрад избегал смотреть на него и даже называть по имени. Видимо, не мог преодолеть в себе сознание того, что обращается к самому настоящему Пришедшему Ниоткуда. Морок выглядел сейчас совсем слабым, и даже критическая ситуация не могла придать ему сил.
– Я не могу перехватить управление! – сказал Долин. В его голосе проскальзывли нотки паники – Такое ощущение, что управляет не автоматика, а кто-то извне…
– Или изнутри, – сказал Конрад.
– Что?!
– Это к вопросу о том, что делали с нашим кораблем, пока мы отсыпались там, на флагмане.
– Нас используют! – осенило Лекса.
– Именно, – кивнул Конрад.
– Но каким образом? – недоуменно глядя на экран, спросил Долин. – Мы же уходим в сторону от основных событий.
– В том-то и дело, – усмехнулся Конрад. – Самое время противнику заинтересоваться – куда именно? Да и уходим мы как-то слишком неторопливою. Словно дразним врага…
Конрад словно в воду глядел. Разрыв между символом «Ермака» и метками сражающихся флотов медленно увеличивался, пока рейдер не оказался в интригующем одиночестве на сравнительно безопасном удалении. Со стороны армады мироматов отделилась пара кораблей чуть крупнее барракуд, но значительно меньше скатов.
– Ну, вот, дождались, – усмехнулся Конрад. – «Прилипалы»…
– Почему – «прилипалы»? – машинально спросила Джи.
– Поймешь, когда они присосутся к корпусу… – отозвался Конрад.
В этот момент Лексу почудилось, будто в помещении центрального поста слишком много народу. Мысль еще не успела оформиться, а он уже вошел в тон и с огромным усилием поймал взглядом ускользающую из поля зрения тень. Еще больше сил ушло на то, чтобы ускориться – и схватить это «нечто»…
– Мессия, пощатите – это я! – раздался знакомый голос.
В откаменеших от напряжения руках билось жилистое тело капеллана. Отшвырнув его, словно ядовитую змею, Лекс замер. Дыхание сбилось, сердце бешено колотилось, тело прошиб пот – как и всегда при таких форсированных нагрузках.