Запрет
Шрифт:
– А как же твой отец? – подруга подходит ко мне, и я слезаю с подоконника и становлюсь напротив нее.
Этот вариант еще хуже мамы. Он же просто отказался от меня, забыл. Отмазался алиментами, а сам забил на меня.
– Я его девять лет не видела, – твердо произношу, чтобы она поняла, что не стоит продолжать давить на меня с этим вопросом. – Наверное, он меня сейчас и не узнает, – в голосе звучит явная обида, к сожалению, ничего не могу с собой поделать. Ситуация с папой ранит, и скрыть свои эмоции от подруги не удается. И вообще, я стараюсь о нем не думать. –
– Позвонишь, – делает ко мне шаг и заключает в дружеские, поддерживающие объятья.
– А если трубку не возьмёт? Или ответит, но скажет, не приезжай? – пыхчу в ее плечо, озвучивая свои страхи.
– Тогда будем думать дальше, – поглаживая меня по голове, успокаивает подруга.
– Я маме звонила, – признаюсь в том, чего обещала не делать, пока не добьюсь успеха, и Полина знает о моей клятве.
– Зачем, Май? – схватив меня за плечи, отстраняет от себя, и мне вновь становится холодно как-то, и в большей степени в душе.
Поля не очень любит мою родительницу, потому что видела, какая мама со мной за дверьми нашей квартиры. И подруга не понимает, как мать может так равнодушно относиться к собственному ребенку. Сама Полина с рождения окружена любовью и заботой своих родителей. А так как ее папа моряк и дома не бывает месяцами, то ее мама дарит ей любовь за двоих. И там даже мне перепадает большой такой кусок. Приходя к нам, тетя Агата всегда приносила сладости. Не скупилась она и на добрый взгляд и ласковое слово. Даже мое решение учиться в столице поддержала, в отличие от родных мамы и брата, которые не слишком обрадовались такому моему желанию.
И когда я уезжала, именно тетя Агата дала мне денег на первое время. Прекрасная женщина и лучшая крестная, я ее очень люблю, она моя втора мама.
– И что она сказала? – с пренебрежением спрашивает Поля, не одобряя моих действий.
– Все как всегда, – не стоит даже рассказывать, Поля и так все понимает.
– Эх, Майя, Майя. Добрая и наивная девочка. Не звони ей, чтобы потом вот так не расстраиваться. Мы сами все сможем. Ты и я. Будем работать и обязательно заработаем. Может, кого встретим здесь, а? – берет меня за руки и мы начинаем кружить по комнате. – Выйдем замуж, возьмём ипотеку на соседние квартиры и будем и дальше дружить, родим детей, и они тоже будут дружить.
– Да, да – смеюсь над буйной фантазией подруги, – а может, у нас будут мальчик и девочка, и мы их поженим, а? Как тебе такое предложение?
– Можно и так, – смеёмся обе, и в этот момент в комнату заходит новая соседка Поли, Света.
– О, темный одуванчик у нас, – это прозвище она мне дала из-за моих пышных черных волос, – как дела? Давно тебя не видела. – Кидает свою сумку на стул и, разувшись, падает на кровать. – Устала сегодня, просто жесть. Ненавижу богачей-снобов, просто терпеть не могу.
Да, минус нашей работы в том, что богатые покупатели запросто могут нас унизить. Они ведь даже не смотрят на работников магазина, относятся как к прислуге, но мы не можем ничего сказать, иначе лишимся места.
Успокоившись,
– А что насчет работы? Куда пойдешь?
– Не знаю пока. Надо на сайте поикать, куда можно оформиться на неполный рабочий день.
– Девчонки, – поторапливает нас Света.
– Все, все, ложимся.
Поля легла и уснула, я не смогла. Мысли мучили, душили меня. Одна хуже другой. И учеба, и работа… сейчас полная неопределенка. Осторожно встаю и подхожу к окну. Если Кай не обманул, пока действует мое обещание «перевестись» в другой универ, он не ставит мне никаких препятствий. А значит, я смогу взять справку по болезни у врача и закрыть свой пропуск ею. Скоро начнется практика, до этого времени я должна закрыть вопрос с прогулом, а дальше буду думать.
Вглядываюсь в огоньки, которые освещают узкие улочки в центре. Если бы не обшарпанные стены общаги и старая мебель, , можно было бы с гордостью заявлять о том, что живешь в центре столицы.
Когда теперь я смогу себе позволить жить в такой близости от центра Москвы?
На следующий день я поехала на свое предыдущее место работы. Хотела забрать свой оклад за отработанные дни. Нов бутике мне отказали, не выплатили зарплату, ссылаясь на то, что я опозорила их магазин и должна радоваться тому, что вообще на свободе нахожусь. Людмила Ивановна сочилась ядом и с насмешкой интересовалась, как я провела время в тюрьме, и вообще, почему меня освободили. Шеф, как оказалось, и не собирался. за меня заступаться. Им просто нужен был «козел отпущения», человек, который возьмет всю вину на себя, которого можно показательно наказать, и даже посадить, чтоб «другим неповадно было». Гнилые люди.
Какие бы доводы я ни приводила – оплату я не получила, и не получу. Людмила Ивановна мне это пообещала.
Чем больше она говорила, тем сильнее меня трясло. Почувствовав, что скоро заплачу, я выбежала из магазина, а после и из самого здания. Как вернулась обратно – не помню. Никого не видела перед собой, совершая все на автомате, переходы по станции метро, выход из него. Как дошла до комнаты. В голове вновь и вновь прокручиваю слова Людмилы Ивановны. Получается, если бы не Кай Викторович, я бы еще сидела в отделении? Так как мой шеф планировать меня там и оставить?!
Придя обратно в общагу, разревелась в подушку от бессилия. Ну как так?! Почему? Почему я такая слабачка? Почему они такие козлы, зажали чуть более двадцати тысяч рублей! А самое противное – я не могу их у них забрать! Пообещали мне, что поддержат, а на самом деле хотели подставить! Ну почему все так?! И как мне в будущем обезопасить себя от подобного?
Еле успокоившись, решилась позвонить человеку, который должен – нет, просто обязан! – быть моим плечом и опорой по жизни, а именно – отцу. Прождав десять гудков, я скинула вызов. Вот тебе и ответ, что произойдет, если я ему позвоню.