Запретам вопреки
Шрифт:
Последний гость ушел, двери закрылись. Даже не взглянув на своего мужа, я разворачиваюсь и иду к лестнице, а потом поднимаюсь на второй этаж, в свою спальню. Мы заранее так договорились, и обсуждать это я больше не намерена. Сейчас мне хочется одного – снять это платье и вытащить шпильки из волос.
С прической я разобралась быстро, и длинные волосы рассыпались по плечам. А вот с платьем все оказалось не так просто. Перекинув волосы на одну сторону, я пытаясь расстегнуть пуговицы сзади. Но проклятые пуговки, обшитые атласом, скользят под пальцами. И у меня получилось только расстегнуть несколько пуговиц на шее сзади. А дальше
Осматриваю комнату в поисках чего-то полезного, подхожу к туалетному столику. Может, в каком-то из ящиков удастся найти ножницы?
Внезапно двери в комнату открываются. Я резко оборачиваюсь и тут же замираю, когда вижу в дверном проеме своего мужа. Зачем он здесь?
Ахмедов заходит в комнату, идет в мою сторону. С каждым его шагом сердце все сильнее бьется в груди. Он подходит совсем близко, и, опустив глаза, я разглядываю его налакированные туфли. Потом медленно поднимаю глаза. Черные омуты внимательно меня разглядывают. Мне даже кажется, что мужчина пытается прочитать мои мысли – интересно, удастся ли?
Положив руки мне на талию, мужчина одним резким движением разворачивает меня к себе спиной. От прикосновения кожу обдало жаром, я резко вдыхаю кислород, не успев даже возразить. Память услужливо подкидывает воспоминание о поцелуе, слишком приятном для брака по договоренности, отчего голова немного кружится и по венам струится ток. Уверенными движениями Ахмедов расстегивает мое платье. Пуговицы поддаются одна за другой, а вырез платья на спине становится все более провокационным. Мне нужно возразить ему, сказать, чтобы уходил. Но язык прилип к небу, и из горла не вырвалось ни звука. Только гулкий стук сердца в висках нарушает тишину.
Расстегнув последнюю пуговицу, он проводит костяшками пальцев по нежной коже. Вздрагиваю, когда его пальцы касаются обнаженной спины. Мне страшно от того, что он может захотеть большего. Но одновременно и не хочется, чтобы уходил. Пальцы отрываюсь от моей спины, а я все жду продолжения. И прихожу в себя только от звука захлопнувшейся двери за моей спиной.
Ахмедов ушел. А я осталась одна в комнате.
Глава 8
Ночью мне не спится. Я кручусь в кровати, переворачиваясь с боку на бок. Время тянется бесконечно долго. Час ночи, два.
В голове проносятся воспоминания о моей жизни до замужества, потом сегодняшний день, фрагмент за фрагментом. Забыть бы все разом и просто уснуть. Но, видно, поспать сегодня не получится.
Встаю с кровати и, накинув на плечи халат, выхожу из комнаты.
В доме темно. Но освещение уличных фонарей, свет от которых падает в окна, позволяет легко разобрать дорогу. Тихо, не издавая ни шороха, спускаюсь по лестнице и иду в кухню, чтобы выпить воды.
Достаю стакан, набираю половину. Выпиваю и ставлю его на стол. Почти тут же чувствую, как вокруг моей талии сжимается стальной капкан. Сердце замирает в ужасе, я боюсь повернуться.
– А вот и моя жена, – хрипит Ахмедов мне в ухо, обдавая щеку жарким дыханием. По едва уловимой интонации я сразу понимаю, что он рад меня видеть только потому, что мечтает придушить. Живот свело спазмом. Это страх, животный и инстинктивный.
Мужчина проводит носом по моей шее и плечу, втягивая ноздрями запах, как хищник на охоте. Есть в этом что-то первобытное и волнительное. Несмотря
– Почему ты не спишь? – шепчет он хрипло мне в ухо. И потом будто сам себе отвечает, – я вот тоже не могу уснуть.
Последние слова вышли немного невнятными. Похоже, он не совсем трезв. Вот черт! Угораздило же попасться ему на глаза в этот момент! Делаю движение, пытаясь вырваться из его цепких рук. Но не тут-то было. Стальной капкан только крепче сжимает мою талию, заставляя вскрикнуть от боли.
– Пусти! – прошу его.
– Пустить? – Он резким движением разворачивает меня к себе лицом, вжимая спиной в стену и наваливаясь всем телом. Теперь мне точно не выбраться.
С ужасом я смотрю в черные глаза, которые в слабом освещении комнаты сияют каким-то нездоровым блеском. Вот теперь мне по-настоящему страшно. Но я точно знаю, что нельзя показывать противнику свой страх. Даже, если тот сильнее. Тем более, если он сильнее. Вскидываю подбородок, глядя на него с вызовом. Как в детстве, когда соседский мальчишка назвал меня слабачкой. Этот жест вызывает злую усмешку на лице Ахмедова. Кажется, его забавляет вся эта ситуация.
– Нет, милая, никуда ты не пойдешь, – шепчет он заплетающимся языком, обдавая меня запахом алкоголя.
Горящие черные омуты впились в мои глаза, будто гипнотизируя, вызывая ужас и трепет одновременно.
– Зачем тебе уходить? – шипит мужчина мне в лицо. – Ты ведь хотела меня. Ты меня получила. Или это твой папочка так хотел?
Его рука опустилась на талию, скользнула по шелку халата ниже, к бедру. Провела по ягодице и больно ее сжала, заставив меня вскрикнуть от боли. Кажется, теперь там будет синяк. Но мужчину мало заботят такие мелочи. Кажется, ему вообще все равно. Даже, если он уничтожит меня сейчас, то утром не заметит пропажи. Какая-то часть меня оцепенела от страха. Но в этот момент проснулось нечто, что заставило меня с силой толкнуть его в груди. Мой маневр не имел успеха. Сдвинуть с места мужчину не получилось, только позабавить. Он резко обхватил рукой мое горло, не давая пошевелиться.
Вот об этом мы точно не договаривались. Никогда еще мне не приходилось сталкиваться с такой откровенной грубостью. В школе и в университете мальчики боялись близко подходить, зная, кто мой отец. А вот Ахмедову, похоже, на это плевать. Он пьян. И, одному Богу известно, на что способен.
Мужчина нагло впивается губами в мой рот, обжигая дыханием. Но как же этот поцелуй не похож на тот, который был во время церемонии. Он не целует, а наказывает, действуя жестко и нагло. Вопреки здравому смыслу, инстинктивно тянусь к нему, удивляясь сама себе. Он груб и непростительно пьян, но по телу разносится жар. Так же, как и во время церемонии.
Кажется, Ахмедов что-то почувствовал, рука на моей шее ослабла и опустилась к груди. Он больно сжал упругое полушарие, от чего по телу пробежала дрожь и осела внизу живота. Из горла вырвался всхлип. Но он вышел скорее томным и порочным, чем возмущенным. В мозгу резко прояснилось. Все должно быть совсем не так. Он пьян и просто не вспомнит ни о чем завтра утром.
Собрав волю в кулак, я больно кусаю его. Взвыв от боли, Ахмедов отшатывается от меня, хватаясь за губу. Всего мгновение, которого хватило, чтобы вырваться из его цепких рук. Не мешкая, выбегаю из кухни. И дальше быстро, насколько возможно, поднимаюсь в свою спальню.