Запретная для Колдуна

Серганова Татьяна

Там стоял он. Чёрные с проседью волосы, тёмный костюм с расстёгнутой наполовину белой рубашкой. Я отлично помнила, как сама расстёгивала эти пуговицы, как касалась горячей гладкой кожи.

Засунув руки в карманы, он исподлобья смотрел своими невозможными грозовыми глазами, а моё сердце дрожало то ли от страха, то ли от предвкушения.

– Денис, – прошептала я, открывая глаза и вздрагивая.

Сон был странный и непонятый, поэтому неожиданному пробуждению я даже обрадовалась. Только это счастье длилось совсем недолго.

Дверь

открылась, тихо заскрипели петли, и я сразу же вспомнила, почему и где нахожусь.

Неловко подскочила на месте, лихорадочно приглаживая волосы и поправляя задравшееся платье.

– Стрельцова, на выход, – безэмоционально произнёс незнакомец, равнодушно оглядывая меня сверху вниз.

Я неловко переступила с ноги на ногу и попыталась оттянуть подол ещё ниже. После чего юркнула мимо него к выходу, лихорадочно думая, стоит ли мне убирать руки за спину или нет. На всякий случай убрала и голову опустила.

Здесь полы были холоднее и грязнее. Не то чтобы совсем, но мелкие песчинки практически босыми ступнями (чулки не в счет) я чувствовала. Сразу же захотелось вернуться в душ и вымыть их с мылом. Неприятное ощущение, но оно было не последним. Стало ещё холоднее, ноги занемели, и тело покрылось мурашками.

Можно было подумать, что это психологическая атака, направленная на угнетение общего состояния, если бы не одно маленькое и существенное «но»: я сама забыла туфли в том кабинете.

Мы остановились у одной из дверей. Они были совершенно одинаковые: серые и безликие. На этой красовался номер «23». Это я тоже запомнила.

– Здравствуйте, Олеся Стрельцова, – приветствуя меня, из-за стола встал уже знакомый темноволосый Страж с серо-голубыми глазами. Тот самый, что забрал у меня флакон с ядом.

Я бегло осмотрела комнату, площадь которой составляла примерно метров 12–15. Она была прямоугольной формы, с серыми стенами, одну из которых занимало большое зеркало. Фильмы я смотрела и знала, что с другой стороны стекло. Интересно, кто же наблюдает за нами сейчас?

Прямо посредине комнаты стоял узкий стол, на котором лежали три объёмные папки. У стола – пара металлических стульев, которые были крепко прикручены к полу. Это я поняла, когда попыталась отодвинуть один из них и сесть. Естественно, у меня ничего не получилось.

Поняв бесполезность занятий, я шустро села и поджала ноги, стараясь не касаться холодного пола и хоть как-то их согреть.

– Как спалось?

Страж был сама любезность, и это настораживало. Я ведь убила Дениса Разина, и ко мне надо относиться соответственно. Или он будет играть в хорошего и плохого полицейского? Тогда где плохой? Почему не выходит?

– Спасибо, нормально, – немного подумав, ответила я.

И едва не прикусила язык от досады. Меня ведь предупреждали, что разговаривать с ними нельзя. Ни слова, как бы они ни старались и какие бы пытки ни применяли.

Я вздрогнула и отвела взгляд. Неужели этот симпатичный мужчина будет меня пытать? Серо-голубые

глаза с каким-то странным интересом осматривали меня.

«Как студент-медик препарированную лягушку…»

Да, я знала, что нельзя с ними разговаривать, но всё сказанное мне вчера казалось таким туманным и зыбким, что я почти не помнила, да и воспитание дало о себе знать. Я не смогла промолчать.

– Вы дрожите? Вам холодно? Может, горячего чаю?

«И тапочки», – мысленно закончила я и тихо вздохнула.

Признаюсь честно, мне было бы легче, если бы он кричал на меня, стучал кулаком по столу, потому что в этом случае я бы знала, как себя вести. А сейчас просто хлопала ресницами и кусала губы.

Подумав, быстро замотала головой, отказываясь от столь щедрого предложения.

Дверь внезапно открылась, и вошёл Страж, что забирал меня из камеры. Он молча поставил перед нами поднос с двумя кружками чая и вазочкой с конфетами.

«Это шутка? Или в них яд? Чего они вообще добиваются?»

Как же мне хотелось схватить кружку и погреть об неё озябшие ладони, но я мужественно уставилась на собственные руки, которые лежали на коленях, и голову поднимать отказывалась.

Интересно, как на запястьях будут смотреться наручники?

– Итак, – продолжил Страж. – Меня зовут Туманов Игорь Сергеевич, и я буду вести ваше дело.

Ещё одно равнодушное пожатие плеч. Хотя его имя мне было знакомо. Меня ведь предупреждали о Туманове. Они вроде с Разиным друзья или даже дальние родственники. Мне ведь объясняли, но я забыла.

В затылке заломило. Почему я стала забывать? Ведь прошло не больше суток. Но чем больше об этом размышляла, тем больше усиливалась боль. Вся эта история вообще походила на какой-то сон, который не имел ничего общего с реальностью.

– И как же вы дошли до такого, Стрельцова Олеся? – сквозь дымку боли донесся его вопрос.

Если бы я сама знала. Хотя нет, знала, но всё ещё не могла поверить.

– Студентка престижного университета. Перешла на второй курс. Отличница, которая сама смогла поступить на бюджетное отделение, – перечислял Туманов, и я слышала, как шуршали бумаги, когда он просматривал документы. – Все преподаватели отзываются о вас исключительно положительно. В связях с радикально настроенными группировками замечены не были. Почему вдруг решились на такой шаг?

Я упорно молчала, лишь слегка сжалась.

– Вы были знакомы с Разиным раньше? Он обидел вас? Что могло побудить такую девушку взять артефакт с проклятьем и попытаться убить совершенно чужого человека.

«Любовь…»

– Или дело не в нём? И не в вас?

Снова зашуршали бумаги.

– Стрельцова Алиса, восемнадцать лет, трижды была арестована за участие в незаконных забастовках. На сколько вы её старше?

«Леся… Лесечка, я не знаю, что делать…» – и бездонные светло-карие глаза, в которых застыли слёзы. Мы ведь совсем не были похожи. Ни по характеру, ни внешне…