Запретная дверь
Шрифт:
Уже к середине второго года стало ясно, что Альбина Багаева является лучшей из ординаторов, проходящих обучение по специальности врач-невролог. Куратор позволял ей работать самостоятельно, считая, что она многое знает и умеет. Перельман осторожно говорил о том, что будет рад видеть ее на штатной должности в отделении.
…Она вернулась в ординаторскую и, удобно устроившись в кресле, стала заполнять истории болезни. Однако писанина не давалась, то и дело в голове всплывал разговор с заведующим. Михаил Маркович все Настаивает на своем. Он понятия не имеет, что сделал для нее Андрей. Кем он был для нее!
Девушка часто корила себя за то, что не
Альбина поняла, что все равно не сможет работать, отодвинула истории болезни и достала из сумочки листок, который всегда носила с собой. За годы он поистрепался, надорвался по сгибу, потому что девушка доставала его так каждый день на протяжении тринадцати лет. Кривые строки она помнила наизусть, но все равно раз за разом перечитывала их.
Это его рука… доктора Ильина из Санкт-Петербурга…
…он пишет о том, что беспокоится о ней…
…потому что любит ее, словно ее отец…
…и скучает по ней…
— Я тоже скучаю по тебе, — пожаловалась она.
Она плохо помнила случившееся. Невероятные события, которые перевернули жизнь маленькой девочки, произошли словно в другой жизни, в другом мире. Но так и было. Этот мир лежал на расстоянии непреодолимых тринадцати лет в прошлом, в далеком 199… году.
…Возвращение домой в сопровождении гангстера из Ти-си повергло Марию-Луизу в глубочайший шок. Бычок серьезно поговорил с мачехой, после чего она и пальцем не смела тронуть Элли. Более того, Бычок заставил ее вернуть деньги, полученные за продажу падчерицы. Исключая некоторую сумму, израсходованную Марией-Луизой на шмотки, осталось около девяти тысяч долларов. Бычок сказал, что Элли может тратить эти деньги по своему усмотрению, но она попросила его сохранить их до поры у себя… Девочка и бандит простились как хорошие друзья. Позже Бычок несколько раз приезжал в Барбасену, чтобы навестить ее и проверить, как ведет себя мачеха. Он устроился работать охранником в банк и получал неплохое жалованье. Прозвище Бычок осталось в прошлом, и теперь его снова звали Николау де Алмейдо Мурер.
Мария-Луиза резко постарела после возвращения домой ее падчерицы. Она почти не разговаривала с девочкой и стала злоупотреблять спиртным. Позже, через три года, когда Элли перебралась в Сан-Пауло, ее мачеха заснула в постели с зажженной сигаретой и сгорела вместе с квартирой. Узнав об этом, Элли грустила. Но недолго.
Когда ей исполнилось двенадцать, при поддержке Николау она переехала в Сан-Пауло, где поступила в школу русской диаспоры. Окончив ее, Элли забрала у Бычка свои деньги и полетела в далекую Россию, где без особых проблем поступила в медицинский университет имени Павлова и с блеском училась на лечебном факультете, поражая преподавателей уверенностью в своих силах и легкостью, с которой усваивала знания. После окончания вуза девушка получила гражданство и поменяла детское имя на, как ей показалось, более подходящее — Альбина. Фамилию она взяла из попавшейся на глаза газетной заметки.
Все эти титанические усилия были потрачены с одной-единственной целью. Найти его, найти своего ангела-хранителя и остаться с ним. Поэтому она кропотливо изучала работы Андрея Ильина, поэтому выбрала кафедру неврологии. А когда наконец девушка оказалась в шаге от осуществления заветной мечты, ангел-хранитель получил страшную травму.
Он очнулся через восемь месяцев, и они встретились. Снова, через тринадцать
Еще она не успела признаться, что любит его. Давно, беззаветно и преданно. Все ее существование отравляла мысль, что Андрей не узнал, кто она такая. И не узнает. Они больше не встретятся. Никогда. Было трудно привыкнуть к этой мысли.
После смерти Андрея-Ильина в жизни Альбины осталась только работа. Хотя нет, были еще сновидения. Каждую ночь она блуждала по мирам бессознательного и искала заветную дверь. Двери ей попадались, но подземной станции за ними не было.
Они не встречались месяцев пять, с тех пор как умер Андрей. Леня звонил ей несколько раз и даже приезжал, но Альбина не хотела его видеть. Восемнадцатого января он позвонил снова и попросил о встрече. Сказал, что должен с ней поговорить. О чем-то важном.
На улице мела вьюга. Когда она вошла в кафе, стряхивая снежную крупу с воротника дубленки, Леня уже сидел за столиком. При ее появлении поднялся. Альбина отметила, что он выглядел стройнее, чем летом. Да и вообще, стал как-то… симпатичнее, что ли?
— Ты похудел? — удивилась она, садясь за столик.
— Я начал ходить в спортзал, — смущаясь, ответил он.
Официантка принесла меню. Альбина не взглянула в него:
— О чем ты хотел поговорить?
Леня потупился, покусал губы, чего она в нем не любила, и произнес:
— Я должен сказать тебе кое-что важное. Мне потребовалось много сил, чтобы решиться на это… — Он глубоко вздохнул и произнес: — Альбина, я тебя люблю.
Она озадаченно смяла салфетку.
— Я люблю тебя и не могу без тебя, — продолжал Леня. — Поэтому мне больно наблюдать, как ты убиваешь себя. Я не решался сказать это раньше, но теперь думаю, что обязан. Ты должна знать, что всегда можешь на меня рассчитывать. Особенно сейчас.
Альбина потерла лоб.
— Даже не знаю, что и сказать.
— Ничего не говори! Начни с того, что просто закажи что-нибудь. Сделай этот маленький шаг. Потом мы сходим в кино. Еще шаг. Потом я провожу тебя до дома. Только это. Больше я ничего не прошу. Но ты должна расслабиться…
— Мне не нужно расслабляться! — разозлилась она, хотя ей и не хотелось злиться на него, такого симпатичного сегодня, говорящего такие простые, но милые ее душе слова. — У меня все в порядке! Все просто замечательно!
— Это не так. Тебе нужно перестать думать о нем и вернуться к жизни!
— О нем? — Она удивленно подняла бровь. — О нем? Что ты знаешь о нем?
Леня не ответил, снова потупившись. А девушка вдруг заметила, что парень что-то мнет в кулаке.
— Что там у тебя? — спросила она. — Дай сюда!
Она дернула его за руку, из нее вывалился маленький игрушечный солдатик. Резиновый ковбой в широкой шляпе, размахивающий лассо.
— Зачем он тебе… — начала она и осеклась.
Альбина ошеломленно подняла глаза на лицо собеседника и, ей показалось, узнала взгляд, смотревший из-под темных Лениных бровей. Он был хорошо ей знаком, настолько хорошо, что в груди перестало хватать воздуха. Она открыла рот и часто задышала.