Запретная любовь
Шрифт:
Я вздёрнула голову, не соглашаясь с ним.
Смотрю на запястья, там всё ещё три небольших шрама. Касаюсь ладошек. Провожу пальцем одной руки по другой, от одного шрама вверх к кончикам пальцев. Ничего необычного нет. Просто моя рука. Просто кожа.
Но это оружие. Вживить мне симпатические нити мог только хирург, который латал меня после операции. Вот значит, что он имел в виду, когда говорил, что поможет! Только благодарности у меня почему-то нет.
Юн присаживается на корточки рядом со мной.
— Время идёт, детка. Либо ты
Он встаёт, даёт мысленную команду роботу и уходит с ринга. А я сажусь, обхватываю колени руками и прячу лицо в них. Мне так жалко себя! Но я стараюсь контролировать эмоции. Их слишком много: страх, боль, ненависть, злость, неуверенность. А ещё я запуталась.
Безнадёжно запуталась в своей жизни и как распутаться не знаю.
— Завтра у тебя бой на арене. — кидает мне стоящий у выхода Юн — Настоящий. Мне надоело нянчиться с тобой. Не справишься — умрёшь.
Куча тряпья лежала на постели. Моя маленькая комнатка за неделю стала не то, чтобы домом… но местом, куда я приходила зализывать раны. В тесном помещенье стояла односпальная койка, маленький столик с зеркалом и что-то наподобие окна. Естественно, на станции окон не было.
Только центральная вентиляция и большие лампы дневного света. Небольшое окошко представляло собой экран. Изображение там настраивалось с главного искина, и я на него никак не влияла.
Картинка в нём одна и та же. Объёмное изображение инопланетного города. Только иногда там нещадно палило солнце, и в комнатке становилось жарко. А иногда лил дождь, принося прохладу. Странные настройки компьютера.
Я подняла одежду за лямку. Покрутила перед глазами. Похоже на топик, но такой узкий, что боюсь, из него будет вываливаться моя грудь!
— Юююююннннн! — прошипела я, подражая земной гадюке.
За время, проведённое в плену, я уже поняла — спорить бесполезно. Торговаться тоже. Если он решил, что драться я буду в этих лоскутах, то любые мои аргументы бессильны.
Ругаясь и злясь на рабовладельца, я скинула с себя комбинезон, оставшись в одном белье. Его Юн заказывал оптом и женское выглядело соответствующим образом. Одна из девиц борделя протянула мне свёрток с несколькими комплектами со словами «Юник велел подобрать что-то поскромнее». Скромным или умеренным назвать это у меня не повернулся бы язык!
Но, для девочек Юна эти узкие трусики и полупрозрачный верх являлись верхом скромности. Я старалась с ними особо не встречаться. Они завидовали мне за то, как со мной «носится» хозяин, а еще презирали за нежелание становиться с ними в один ряд. Объясняться с ними или набиваться в подруги мне было некогда.
Эти несчастные к своему положению относились спокойно. Юн не заставлял их перерабатывать, бои случались не чаще раза в неделю. Поклонники дарили им подарки и щедрые чаевые. Девушки считали, что им очень повезло. Я же смотрела на них с жалостью, пусть клетка была золотая, но это всё равно клетка.
Другие постоянные
С отвращением натянула топ. Косточки бюстгальтера выступали и натирали при движениях. Поэтому пришлось стянуть узкий верх, снять нижний слой и вновь нацепить топ. Он практически не ощущался на коже, но уверенно поддерживал грудь. Похоже, это специальное бельё для спорта.
Дальше пришёл черёд шортиков. На ткани для них явно сэкономили. Они едва наполовину закрывали ягодицы. Я с шумом выдохнула через зубы. Ругательства крутились на грани сознания, но выплёскивать их бесполезно. Никто не услышит, никто не пожалеет. Да мне и не нужна чужая жалость.
Возможно сочувствие, но его не дождаться от бесчувственных и чёрствых людей.
Шрам на животе побелел, но менее уродским быть не стал. Привычно отдёрнула взгляд от изуродованной кожи. Мои слёзы ничего не изменят.
Остался только большой кусок ткани, одиноко валяющейся на постели. Я припомнила инструкцию, которую мне показывал Юн. Покрутила юбку в руках, вроде вот тут верх, а может, с другой стороны?
Чёрт! Попыталась закрепить на себе одежду, но так и не поняла, какие магнитные клипсы нужно соединить. Полярность никак не хотела совпадать, и застёжки отталкивались друг от друга. Вместо окна появилось изображение мужчины в строгом костюме.
— Ева, хозяин ожидает вас в командном пункте. Следуйте за сигнальной подсветкой.
— Позёр! — хмыкнула я, подхватила юбку, надела мягкие тапочки и пошла по маякам.
Дороги не знала, поэтому приходилось тщательно следить за огоньками. На очередном повороте я слишком отвлеклась на размышления о предстоящем бое, что чуть не пропустила коридор. Резко сделала шаг в плохо освещённый боковой коридор и врезалась в каменную грудь одного из бойцов!
Он машинально прижал меня к себе, похабно ухмыльнулся.
— Заблудилась, детка? — шепнул он мне на ухо.
Отвращение подкатило к горлу. Упёрла руки в мускулистую грудь.
— Отвали! — рыкнула вырываясь.
— Да, ты не пугайся. Я же нежным буду и даже терпеливым.
Как мерзко звучат эти слова! Сразу хочется помыться!
— Ещё раз повторяю! Убери от меня свои грязные руки!
Но мой отказ мало что значил для такого, как он. Привык брать всё силой! Скотина! Так, Ева! Спокойно. Вырваться не получиться, для него ты мелкая рыбёшка, которую он без труда удерживает. Значит, нужно быть достаточно скользкой!vykVBr3G
Я сделала вид, что оступилась. Передвинула ногу чуть вбок и назад. Перенесла вес на неё, а вторую ногу закинула на его бедро и резко оттолкнулась опорной. Такого, бугай от меня не ожидал, потерял равновесие, но почти извернулся, чтобы устоять. Добавила ударом кулака в пах и, наконец, выскользнула из загребущих рук, отпрыгнула.