Запретная земля
Шрифт:
— Прошу прощения, Ваше Высочество, — сказала она, сделав грациозный реверанс, и вернулась на свое место с сознанием исполненного долга.
— Джоанна, из Лиги Исцеляющих Рук ты больше всех повидала уродливые стороны этой войны, — сказал Лахлан. — Ты упорно и усердно трудишься уже многие годы и на наших глазах превратилась в достойную женщину с добрым сердцем и чудесными руками. В этом путешествии тебе не приходилось рассчитывать на помощь Мегэн или Изабо, и все же на каждом шагу этого пути ты действовала трезво и здравомысляще. Поэтому мы с огромным удовольствием сообщаем, что ты назначена главной целительницей.
Все радостно завопили, а Джоанна со слезами
— Вы не ошибаетесь? — сказала она. — В нашей команде столько талантливых целителей… а я еще много не знаю.
— Мы не ошибаемся, — уверила ее Изолт, и Джоанна молча села на место, благоговейно поглаживая бледно-зеленое платье.
Затем Лахлан встал на колени перед Томасом, который тихонько сидел на краю дивана, глядя на него огромными голубыми глазами.
— Томас, у меня нет слов, чтобы выразить благодарность, которая переполняет мое сердце, за все, что ты сделал для нас. Столько мужчин и женщин могут ходить, смеяться и играть со своими детьми благодаря тебе, и я тоже не исключение. Я содрогаюсь при мысли о том, какую жатву собрала бы Гэррод за последние несколько лет, если бы не ты. Сила, заключенная в этих двух маленьких ладошках, для нас воистину неоценима. Я знаю, что ты заплатил за свою магию огромную цену, и очень об этом сожалею. Я пытался придумать, как вознаградить тебя за все, что ты сделал, но это невозможно. Могу только выразить надежду, что это конец войны, и все мы сможем вернуться домой, к своим семьям, и жить в мире.
— Я был бы очень этому рад, — серьезно ответил Томас. — Я скучаю по маме.
Лахлан кивнул и поднялся на ноги.
— Клянусь, что ни ты, ни твоя семья никогда не будете ни в чем нуждаться, пока жив я и мои потомки, — сказал он. — Я подготовлю специальный указ, чтобы у тебя всегда были еда, кров, одежда и обувь, и чтобы все твои нужды и желания исполнялись. С этой целью я утвердил для тебя герб и девиз, так что все твои потомки с этих пор будут известны как потомки Томаса Целителя.
Глядя на мальчика полными любви и сочувствия голубыми глазами, Изолт взяла со стола еще одну стопку материи. Это был прекрасный флаг с окруженной золотистыми лучами рукой на ярко-синем фоне, обшитый золотой тесьмой с кистями. Там была и маленькая накидка, и золотая брошь с той же эмблемой. Финн вспомнила тот корявый маленький флажок, который столько лет назад сшила для них Джоанна, и поразилась, что Лахлан запомнил его.
Рядом лежала и небольшая кучка золотых медалей на синих ленточках, украшенных узором в виде руки с лучами и словами «Лига Исцеляющих Рук». Их раздали всем членам лиги, с восторгом приколовшим их к своим костюмам.
— Что ж, теперь дошла очередь до последней троицы, — сказал Лахлан. — Должен признаться, что мне было труднее всего выбрать подходящие дары именно вам. Дайд, ты был первым, кто поклялся мне в верности еще в те темные и ужасные дни, когда меня только что превратили в мальчика после стольких лет пребывания в теле птицы. Мне было всего пятнадцать, а тебе только девять, но все эти годы ты ни разу не дал мне повода усомниться в твоей верности, ни разу не дрогнул, рискуя всем, чтобы помочь мне, ни разу не подвел меня. Как я могу вознаградить такую любовь и преданность?
— Никак, хозяин, — спокойно ответил Дайд. — Мне не нужно награды.
Лахлан кивнул, склонился и поднял Дайда, тепло его обняв.
— Я знаю. Но на этот раз я не собираюсь
— Ну, не могу отрицать, что Дайд Жонглер был самым способным моим шпионом. Он может путешествовать по всему Эйлианану, и везде ему рады. Он может собирать слухи, сколько хочет, и никто даже ухом не поведет. Он поет для простого народа песни, которые восхваляют меня, и рассказывает истории о моей отваге и мудрости с такой убежденностью, что никому даже и в голову не приходит ему не поверить. Должен признаться, что мне ни за что не хотелось бы все это потерять, поэтому, пока Дайд чувствует, что у него еще остался порох в пороховницах, я не стану его отговаривать. Однако, возможно, в один прекрасный день дороги ему наскучат, и он начнет мечтать об уютном домике с теплым камином. Поэтому я жалую тебе, Дайд, земли и замок Карлаверок в Рионнагане. Это прелестное имение, выходящее на озеро Кильварок, и к тому же богатое. Сам замок совсем небольшой, но очень красивый, а земли вокруг весьма плодородные. Сейчас там живет управляющий, который будет присматривать за всем, пока тебе это нужно.
Дайд тяжело сел.
— Ты даешь мне замок?
— Да. Карлаверок. Это означает «Гнездо Жаворонков». По-моему, вполне подходяще, ведь я отдаю его семье, где все поют, словно жаворонки. А если у тебя есть замок, Дайд, тебе нужна и фамилия, и плед, и эмблема, и девиз тоже. Я подумал, что мы сможем обсудить это все попозже, хотя на щите герба должны быть жаворонки, поскольку именно таково будет твое имя.
— Имя?
— Да. Дайд, ты преклонишь передо мной колени?
Дайд оглянулся на бабку, которая с улыбкой кивнула. Дайд повиновался, хотя был бледен и взволнован.
— Я нарекаю тебя лордом Дидье Лавероком, первым графом Лаверок, в благодарность за многочисленные услуги, которые ты оказал мне.
— Но я же всего лишь циркач, — возразил он. — Разве ты можешь взять и вот так просто сделать меня графом?
— Я Ри, и могу делать все, что мне вздумается, — ответил Лахлан, очень довольный собой.
Дайд с ошарашенным видом сел, а Лахлан обернулся к Джею.
— Я так и не придумал, что сделать для тебя, Джей, — признался Ри. — Я дал бы тебе хорошую новую скрипку, но у тебя уже есть твоя violad’amore , и во всем Эйлианане нет инструмента прекраснее.
— И я бы не променял ее ни на какой другой, — с жаром сказал Дайд. — Когда вы дали ее мне, это был воистину королевский дар, и совершенно незаслуженный.
— Заслуженный тогда и заслуженный сейчас, — ухмыльнулся Лахлан. — Но я хотел бы что-нибудь сделать для тебя, Джей, если ты скажешь мне, что.
— Мне ничего не нужно, — сказал Джей. — Я уже получил все, что хочу: у меня есть моя виола, и я умею играть на ней так, как она того заслуживает. Это все, чего я когда-либо хотел.
Лахлан кивнул.
— Я так и думал. Но все-таки, может быть, есть что-нибудь еще? Золото, красивая одежда?
— Я хотел бы научиться читать и писать, — вдруг выпалил Джей, изумив их всех.
— Ох, ну это-то я точно в силах для тебя сделать, — сказал Лахлан, оправившись от удивления. — Нелльвин говорит, что у тебя настоящий талант, самый яркий из всех, какие она знала, что ты можешь стать Йеддой, если захочешь. А если ты хочешь вступить в Шабаш, то тебе точно понадобится уметь читать и писать.
Щеки Джея залил горячий румянец.