Запретная зона
Шрифт:
– Здравствуй, Молчанов, – узнавая его и протягивая ему руку, обрадованно сказал Федор.
Он вдруг вспомнил, как Греков ответил ему: «Все, Федор, может быть».
Не замечая его протянутой руки,
– Ты Вадьку давно видел?
– Сегодня утром. Что с тобой, Молчанов?
И снова тот, не отвечая на его вопрос, сказал:
– Скажи ему, что он трепач и падла.
Федор заложил обе руки в карманы брюк и улыбнулся.
– Ты зря волнуешься. По-моему, у тебя все в порядке.
Молчанов оглянулся через плечо назад. Из-за барьерчика плотины видна была только голова его мелкорослого напарника. Мастерок, которым Молчанов шлифовал бетонный барьер на самом верху плотины, вздрогнул у него в руке.
– А по-моему, вы все там трепачи и легавые. Ты же знаешь, Сорокин, что Автономов вычеркнул меня.
Федор перестал улыбаться и вынул из карманов руки. Он знал, что синий карандаш Автономова действительно вычеркнул фамилию Молчанова из списков подлежащих амнистии, но после встречи с Грековым не сомневался, что ошибка будет исправлена.
– Кто это тебе, Молчанов, мог сказать?
– Я же и
Дальше Федор уже не мог спокойно слушать. Сбрасывая руку Молчанова с плеча своей рукой, он с холодной надменностью, как это всегда делал Автономов, когда надо было кого-нибудь поставить на место, и так же медленно сказал:
– Во-первых, я этого не знаю. Во-вторых, если бы даже и знал, то не обязан отчитываться перед тобой.
Он еще хотел что-то сказать, но не успел, Он только успел качнуться назад, когда Молчанов с испуганными глазами, бледный как полотно, одной рукой снова схватил его за плечо и вплотную притянул к себе, а другой, с зажатым в ней мастерком для зачистки бетона, ударил его под бок.
Над плотиной и над затопляемой водой степью гремела музыка, напоминая о том, что ничего и никогда не повторяется на земле.
1962 г.