Запретное наслаждение

Беверли Джо

Может, записывать свои наблюдения и мысли как стихи? Ну, более короткими строчками?

Для пробы Люси переписала то, чтобы уже было записано, в новом виде:

Здесь есть гостевая спальня,Так что это несправедливо.Не представляю, что порочного в том,Чтобы спать в одиночестве.Но если все же порочное в этом есть,То кузен Джереми уже давно под его влиянием.

Получается!

Кузен

Джереми так же своеобразен,Как тетя Мэри и Клара, но реже бывает дома.Он наряжается в полосатый жилетИ чудовищный галстук и делает глупости.Тетя Мэри обожает скандалы —Наверное потому, что они позволяют ейЧерез неодобрение показывать свое превосходство.Лорд Кардус оказался не таким, каким должен бы быть.Как много узнаешь,Когда живешь с людьми под одной крышей.

А что, если попытаться свои мысли зарифмовать?

Надеюсь, удалось найтиУловку, чтобы хоть час спокойно провести.

Получилось коряво, но Люси понимала: оттачивать свои сочинения надобности нет – главное, что метод работает.

С помощью перочинного ножичка Люси аккуратно отрезала первую страничку, сложила и спрятала в стол. Все ее записи теперь будут выглядеть как стихи.

– Спасибо тебе, Себастьян Росситер. Надеюсь, сейчас ты с ангелами.

Раздался осторожный стук в дверь, и вошла Клара.

– Извини, что прерываю, но нам пора готовиться к утренним визитам.

Люси вполне доброжелательно улыбнулась ей.

– Да, конечно, к тому же муза уже покинула меня.

Она заперла дневник в стол, а ключ положила в карман. Надо будет потом найти надежный тайник: хоть родственники и преклоняются перед поэтами, наверняка – тут она готова поставить на кон все свои деньги – не устоят против искушения хоть одним глазком взглянуть на ее сочинения.

* * *

В тот вечер Люси удалось урвать еще один коротенький миг уединения.

Все готовились к баллу у Чаррингтонов, и прибыл парикмахер. Волосы Люси особого внимания не потребовали, так что мастер просто собрал их в высокий узел и закрепил греческой диадемой. Справиться с волосами Клары было гораздо сложнее: их пришлось смазать помадой, прежде чем укладывать щипцами. Пока парикмахер в комнате тети Мэри занимался дамами, Люси улучила минутку, чтобы записать пикантные новости и собственные наблюдения в свой дневник.

Чтобы исполнить свои светские обязательства,Тетя Мэри обычно устраивает раут.В этом году придется для Клары устраивать бал,Так что зал для приемов уже зарезервирован.Не в «Олмаке», хотя там тоже можно арендовать залНа любой день, кроме священных сред.Интересно, допустят ли меня на какую-нибудь из сред,Если я все время буду изображать из себя Глупышку Люсинду?Наверное, нет, я же простолюдинка —Слышала, как меня так называли,Несмотря на происхождение моей мамыИ покровительство тетки.«Простолюдинка» –

когда здесь произносят это слово,Оно напоминает плевок.

Люси почувствовала, что писать не хочется, и поняла, что сердится. Нет, она не доставит им такого удовольствия! Девушка подправила карандаш, убрала дневник в стол и предалась более приятным размышлениям.

Она отправляется на великосветский бал, который устраивает не кто-нибудь, а настоящая графиня, та самая, что когда-то вдохновила поэта. Скоро ей предстоит увидеть олицетворение баснословного богатства и безграничной расточительности, а также сказочные драгоценности.

Для своего светского дебюта Люси выбрала платье из переливчатого шелка, которое расшили золотистым бисером и украсили бахромой. Кроме того, портниха перешила плечи, и теперь они стали более широкими, как того требовала мода.

У Люси были великолепные драгоценности тонкой работы, унаследованные от матери: та редко их надевала, так как родители старались не кичиться своим богатством. Девушка вполне обоснованно предполагала, что сегодня все будут пристально разглядывать ее в поисках признаков вульгарности, поэтому выбрала золотую парюру с топазами и мелкими бриллиантами, недорогую, но очень изящную, которая будет выгодно смотреться в свете свечей. Греческую диадему, что украшала ее прическу, очень любила мама. Люси прикоснулась к широкому металлическому обручу – на счастье и убедиться, что он на месте.

В комнату ворвалась Клара и, оглядев сестру с ног до головы, воскликнула:

– Выглядишь потрясающе!

– Спасибо! Ты тоже чудо как хороша, – сказала Люси и не покривила душой.

Волосы Клары были забраны в плотный узел, что очень ей шло. В темно-зеленом платье из тончайшего газа на шелковом чехле, с жемчугом в ушах и на шее, она просто светилась от возбуждения.

Может, подумала Люси, и ей стоило бы на свой первый бал надеть жемчуг, ведь у нее есть нитка необыкновенной красоты и отменного качества. Нет, пожалуй, это слишком роскошно, а ей сейчас нужно проявлять особую осторожность: любая ошибка или промах для нее непростительны.

Люси еще раз оглядела себя в высоком зеркале и обмахнулась веером из золотистого кружева.

– Тебе не кажется, что вырез низковат? – неуверенно произнесла Клара.

В вырезе платья Люси действительно была видна верхняя часть груди, однако она отогнала прочь все сомнения.

– Клара, я же не дебютантка. Мне двадцать один год.

– Это верно. Джентльмены будут кружить вокруг тебя роем, я уверена.

Люси улыбнулась, но все же подумала, не стоит ли переодеться во что-нибудь более сдержанное, а потом твердо сказала себе «нет», потому что главная ее привлекательная черта – это деньги. Даже самое простенькое платье не остановит охотников за приданым.

Ей опять вспомнилась встреча в книжном магазине Уинсона. Где тот деревенский джентльмен? Уже вернулся в свои болотистые владения? Несмотря на строгий запрет, данный самой себе, Люси продолжала искать его взглядом среди пешеходов, когда ехала по улицам Лондона, и среди гостей, когда оказывалась на приемах, хотя понимала, что там его быть не может. Естественно, она его нигде не встречала и не хотела признаваться себе в том, что это вызывает у нее в душе разочарование.

Люси велела себе думать только о том, что сегодня ей предстоит побывать на великолепном балу, и даже сделала несколько танцевальных па перед зеркалом. Золотистые туфельки, драгоценности и греческая диадема замерцали в отблесках свечей, юбка, отделанная золотистой бахромой, красиво обвила ноги.