Запретное пламя

Бейкер Мэдлин

Кэтлин облегченно всхлипывала, когда Рэйф остановился под высоким дубом. Она по­чувствовала, как он убрал руку с ее талии, но не отстранилась. Быть возле него, держать го­лову у него на груди было так хорошо…

Когда Кэтлин пришла в себя, она обнаружи­ла шершавую рубашку из оленьей кожи у себя под щекой, услышала запах пыли и пота, почув­ствовала мускулистую руку, снова очутившую­ся у нее на талии. Но сильнее всего она чувство­вала, как его бедра прижимаются к ее ягодицам.

Смущенная близостью, она отстранилась, отводя взгляд.

Отважившись, наконец, взгля­нуть на него, Кэтлин с негодованием увидела, что Рэйф дерзко улыбается, явно наслаждаясь ее смущением.

– По-моему, вы можете уже отпустить меня! – резко сказала она.

– Как пожелаете, – послушно ответил он и, взяв ее ладонь в свою большую смуглую руку, опустил ее на землю.

Тут появился Бренден.

– Что тут, черт побери, происходит?! – гнев­но потребовал он ответа. – Кэтлин, я ведь ве­лел тебе оставаться дома.

– Я знаю, папа, но…

– Твоя глупость стоила нам прекрасной ло­шади, юная леди, – продолжал Бренден. Лицо его покраснело от гнева, он почти кричал. – Может, желаете вернуться и взглянуть, что от нее осталось?!

– Нет, папа.

– Помолчите, мисс! – рявкнул Бренден. Он перевел тяжелый взгляд своих зеленых глаз на Рэйфа. – Что, черт побери, случилось?

– Почему вы спрашиваете меня?

– Потому что я вряд ли услышу правду от своей дочери. Итак, что произошло?

– За последним поворотом я увидел на тро­пе мисс Кармайкл. Ее лошадь испугалась, и я решил, что дочь вам дороже лошади. Вот я и подхватил мисс Кармайкл, а лошадь оставил.

Бренден сморщил губы, скрывая усмешку.

– Что ж, думаю, ты принял верное решение.

– Папа…

– А с вами я разберусь дома, мисс, – отре­зал Бренден. – Галлахер, я был бы благодарен, если бы ты проводил мою дочь домой. Не вы­пускай ее из виду. Думаю, вы доберетесь быст­рее, так что скажи Лютеру, что мы едем за вами. И пусть Поли широко откроет ворота кораля, а Консуэло приготовит побольше кофе.

Рэйф кивнул, и Бренден, бросив последний гневный взгляд на дочь, поскакал вниз по тропе.

Ну и попадет же ей, когда отец вернется на ранчо, уныло подумала Кэтлин. И она сама была во всем виновата.

– Можно ехать? – спросил Рэйф.

Кэтлин кивнула, и Рэйф нагнулся и поднял ее в седло перед собой.

– Мы можем срезать дорогу между деревья­ми, – сказала она, указывая на узкую оленью тропу справа.

Рэйф, что-то пробормотав, направил туда лошадь. Тропинка, слишком узкая для двух лошадей, оказалась красивой. По обеим сторо­нам росли дубы и сосны, их ветви пологом на­крывали путников.

Они ехали молча. Кэтлин чувствовала себя ужасно униженной отцом, отчитавшим ее, как непослушного ребенка, перед Рэйфом Галлахером.

Гнев ее частично испарился, когда она вспомнила о Рэйфе. Она знала, что тратит слишком много времени и энергии на мысли о нем, но ничего не могла с собой поделать. Что-то в нем привлекало ее, хотя она не могла по­нять, что именно. Но одно было ясно: каким бы сильным

ни было это влечение, оно должно прекратиться. Он – полукровка, человек, о ко­тором она не знает ничего, кроме его имени. И чуть больше, чем через год, он уедет.

Они добрались до ранчо к вечеру. Когда Кэтлин рассказала Поли о том, что случилось с ее лошадью, его глаза посуровели. Выходя из сарая, она почувствовала укол совести: и Поли достанется из-за нее.

– Твой отец далеко отстал? – крикнул ей вдогонку Поли.

– Они приедут поздно, – ответил за Кэтлин Рэйф. – Обязательно скажи Лютеру и держи открытыми ворота кораля.

Поли кивнул. Нельзя сказать, чтобы он с нетерпением ждал приезда Брендена и голово­мойки, которая за этим последует. Его уже хо­рошенько отчитал Лютер, не раз обвинив в том, что он не догнал Кэтлин и не привез ее обратно.

– Достанется тебе, Поли, а? – произнес Рэйф. провожая глазами Кэтлин.

Поли пожал плечами: что сделано, то сде­лано.

Кэтлин поспешила к дому. Единственное, чего она хотела, это горячей ванны и несколь­ких часов сна в своей постели.

Консуэло, помогая Кэтлин втащить на кух­ню большую железную ванну, неустанно осы­пала ее упреками то по-английски, то по-испан­ски, что она не слушается отца, постоянно ходит в брюках, в то время как приличные девушки носят платья, что она уехала без разрешения и вообще ведет себя не так, как полагается леди.

Кэтлин уже не раз слышала все это и вздох­нула с облегчением, когда Консуэло, наконец, вышла из комнаты. Сбросив пыльную одежду, она влезла в ванну, улыбаясь от удовольствия, чувствуя, как горячая вода обнимает ее, а со­гревающиеся мышцы перестают болеть и как уходит напряжение последних суток.

Закрыв глаза, Кэтлин старалась обо всем забыть. Она знала, что отец вернется разгневанным, со всеми на то основаниями, но не хотела сейчас думать об этом.

Теплая вода и тишина совершенно успоко­или ее. Она почти уснула, когда услышала, как отворилась задняя дверь.

– Подай полотенце, – попросила Кэтлин, думая, что это Консуэло.

– Пожалуйста, – последовал ответ.

Услышав этот голос, Кэтлин широко рас­крыла глаза и покраснела от ушей до кончи­ков пальцев, увидев стоящего рядом с ванной Рэйфа, который весело улыбался. В смуглой руке он держал полотенце – так, чтобы нельзя было до него дотянуться.

– Что вы тут делаете? – резким голосом по­требовала ответа Кэтлин.

– Зашел выпить чашечку кофе.

Кэтлин подняла на него глаза. Они умоля­ли его уйти, а все тело дрожало…

Рэйф перестал улыбаться, когда увидел ис­пуганный взгляд Кэтлин. Глаза ее были зеле­ны, как весенняя трава, кожа покрылась ру­мянцем. Волосы подобраны кверху, если не считать нескольких своенравных прядей.

Рэйф почувствовал искушение поднять ее из ванны и обнять. Он хорошо помнил, как приятно было держать ее в объятиях по дороге домой. Ее грудь согревала, а тело отвечало на его близость…