Запретное влечение

Карельская Анна

Промокшие и промёрзшие от ярого ливня, мы нашли здесь убежище. Маленькое пространство наподобие комнатки: небольшая кровать, столик и обогреватель. Нам этого достаточно. Раздобыв электрический чайник, мы ждали, когда он вскипит, наслаждаясь спокойствием и крышей над головой. Укутанная мною, Миа сидела на старой кровати и изредка подрагивала. Края пледа изрядно промокли, но тепло, что исходило от калорифера, быстро сушило их.

Бросаю беглый взгляд на сестру, в который раз замечая её отчужденность. С нами иногда такое бывало. И причины уйти в свои мысли, определенно, были.

В такие моменты мне становилось ещё хуже, когда я, видя её беспокойство и страх, не мог ничего поделать. Мне тоже становилось страшно, как бы глупо это ни звучало. Я боялся вместе с ней тех эмоций, что порой вспыхивали между нами и тревожили сердцебиение, нарушая привычный ритм.

Сейчас же мы молчали, прислушиваясь к буре, что царствовала за пределами нашего укрытия. Крупные капли шумно грохотали, ударяясь о крышу. Ветки деревьев били о стенки трейлера, повинуясь свистящему ветру. А между нами повисла лишь неловкая тишина, нарушаемая лёгким шумом вскипающего чайника и нечастыми скрипами железной кровати.

Наконец раздаётся щелчок чайника, вынуждая нас обоих вылезти из привычного самокопания. Достаю любимые термокружки и разливаю по ним кипяток, попутно кидая маленькие чайные пакетики. Пар, что исходит от них, обдаёт мои руки жаром. Тепло тут же разносится по всему телу.

Кровать снова издаёт свой режущий уши стон, на этот раз громче прежнего. Перевожу взгляд на сестру и вижу, как она, укутанная с головы до ног пледом, неловко топает ко мне.

– Кажется, я успела закинуть пару шоколадных батончиков в сумку, не подашь мне её? – мягко улыбаясь, просит меня она.

Согласно кивнув, я мигом тянусь за нашими вещами и передаю сумку ей в руки. Видимо, когда мы бежали, она успела раскрыться, так как из неё тут же выпадает маленькая книжка, падая на пол.

– Я подниму, садись за стол.

Руки хватают книгу, и я заинтересованно пялюсь на название: Эрих Мaрия Ремaрк, «Скaжи мне, что ты меня любишь… Письма к Марлен Дитрих». Поднимаю свой взгляд на сестру, которая растерянно прячет глаза и кутается в плед ещё глубже. Да, я, конечно, знал, что Миа любила книги, но это были такие произведения, как «Убить пересмешника» или же «Старик и море». Жизнь, истины и противостояние. Но… любовь?

– Там… там его письма к ней. Те, что писала она, к сожалению, не сохранились. У Эриха и Марлен была печальная любовь, но не менее прекрасная, чем у остальных пар. Особенная. Хотя, возможно, она и вовсе его не любила. А его письма, они… завораживают, – тихо шепчет Миа и пожимает плечами.

– В том, что ты читаешь про любовь, нет ничего позорного, Мими. Просто раньше я не видел в твоей библиотеке подобного.

Она вновь пожимает плечами и отводит взгляд. Отстранённая. По моей спине пробегает холодная дрожь. Это слишком для меня. Откладываю книжку в сторону и, подойдя к ней вплотную, резко поднимаю сестру со стула и усаживаю к себе на колени. От неожиданности она широко распахивает свои изумрудные глаза. Внутри меня что-то сжимается.

– Что происходит, м-м? – тихо, боясь спугнуть, спрашиваю я.

– Уилл, я не хочу тебе лгать.

– Так не лги. Просто расскажи мне всё, что у тебя

на уме. Мы всегда так делали, разве нет?

– Да, конечно, да, но… – Её ресницы трепещут, отчаянно порхая из стороны в сторону. – Всё слишком запутано. Одно держится на другом.

– Миа, – мягко, но с нажимом прошу я.

– Чёрт, я не могу! – восклицает сестра. – Не могу, и ты сам это знаешь.

– Я знаю лишь то, что мы отдаляемся друг от друга, как и другие братья и сёстры, когда приходит время, – на эмоциях бросаю я, замечая, как мелькнула боль в её глазах. – Но ты ведь понимаешь, Миа. Мы – не все. Откройся мне, тебя что-то мучает. Это Колин обидел тебя, и ты боишься признаться мне?

При упоминании её парня мои пальцы сжимаются в кулаки. Парень. Человек, с которым она, возможно, целуется и обнимается; проводит значительное время и делится секретами. Её близкий. Тот, с кем мне приходится её делить. Скулы сводит от злости и жадности, что смешиваются во мне воедино, нарушая привычный ход мыслей. Но разве я имею право запрещать? Ведь, в конце концов, она мечтает о любви, читая откровенную переписку в той книжке. Моя девочка выросла, а я упорно не хотел этого признавать.

– Нет больше никакого Колина! Забудь уже о нём, Уилл, – чуть не срываясь на крик, молвит Миа. Я замираю.

Она опускает глаза в пол и нервно проводит ладонью по своему лицу.

– Я… я должна была сказать раньше, но никак не решалась. С ним давно стоит точка, понимаешь? Он не мой Эрих, а я не его Марлен, – печально усмехается сестра и утыкается носом в мою шею. По телу пробегает приятная волна.

Она молчит. Я слышу лишь её прерывистое дыхание, что щекочет мою кожу. Чувствую, как она вдыхает мой аромат и сильнее цепляется своими тонкими пальчиками в мою ещё влажную толстовку.

– Ты простишь меня, Уилл? Знаю, что я виновата, но… – Она запинается, прежде чем закончить, и сильнее упирается свои носом в выемку на моей шее. – Господи, как же мне тебя не хватало.

– Тише. Я рядом, я прощаю тебя, Мими, – шепчу я в ответ, притягивая её свисающие ноги к себе и укутывая ещё плотнее. – Ты вся дрожишь, давай-ка выпьем горячего чая. Где там твои батончики?

Чувствую кожей, как малышка улыбается. Всё возвращается на свои места, но только вот это ли так мучило её на самом деле? В действительности я боялся задать этот вопрос, ведь в глубине души и так знал на него ответ. Более того, я испытывал то же самое.

***

– Может, расскажешь мне причину вашего разрыва? – осторожно интересуюсь я, шепча в её затылок впереди себя.

Отогревшись от внешнего и внутреннего холода, мы сидим на той самой скрипучей кровати. Миа расположилась впереди меня, между моих ног. Её влажные каштановые пряди, к которым я прислоняюсь, кажутся мне теперь совсем тёмными. Нам тепло и уютно в объятиях друг друга.

– Не знаю, как это объяснить. Просто его стало слишком много, – так же тихо отзывается она.

– Я, может, и не спец в отношениях, но мне кажется, что так и должно быть.

– Что, если мне это не по душе? Так тоже должно быть: впускать в свою жизнь человека, даже если тебе от этого некомфортно?