Запретные цвета

Мисима Юкио

Изнуренная переживаниями, Ясуко обрела привычку к боли. Словно умненький зверек, она навострила уши, насторожилась. Она понимала, что будущее Юити зависит во многом от положения ее родителей, и полусловом не обмолвилась с ними о том, как настрадалась из-за своего Юити. Матушка Юити восхищалась Ясуко, ее старомодной терпимостью. Мужество и прилежание молодой невестки делали ее патриархальным образцом женской добродетели; можно сказать, Ясуко даже полюбила меланхолию Юити, которую тот скрывал за фасадом своей гордыни.

Вероятно, было немало сомневающихся в том, что молодой жене лет двадцати свойственно такое великодушие. Однако постепенно она стала проникаться несчастней супруга

и в то же время была встревожена своей мыслью, что скорей бы пошла даже на преступление против мужа, нежели признала себя неспособной излечить его от этой меланхолии. Она пришла к мысли, что муж не получает удовольствия от своих кутежей, что эти загулы есть не более чем манифестация его неизъяснимых мук, — в этих материнских рассуждениях был просчет, была претензия на то, чтобы казаться по-взрослому сентиментальной. Она поставила себя на грань душевного срыва, не осмеливаясь закрепить слово «наслаждение» за страданиями Юити, ибо оно не было подходящим. Фантазии ее были инфантильными: она думала, что будь она заурядным молоденьким ловеласом, то немедленно поведала бы все своей жене — с радостью и подробно.

«Его гложет что-то непонятное, — размышляла она. — Конечно, он не замышляет революцию или что-то в этом роде. Если он любит кого-то еще, если он неверен мне, то такое откровенное разочарование не может быть на его лице постоянно. Ютян никого не любит, это очевидно. Мне подсказывает это моя женская интуиция».

Ясуко была права отчасти. Она же не могла знать, что Юити любит мальчиков.

В гостиной шел оживленный разговор. Чрезмерное дружелюбие Кабураги произвело неожиданное впечатление на Юити и его жену. Они смеялись и болтали, словно им нечего было скрывать друг от друга.

Юити выпил по ошибке чашку зеленого чаю Ясуко. Все были увлечены разговором, поэтому, кажется, не заметили оплошности. По правде, Юити сам не заметил, как выпил чай. Заметила это только Ясуко и легонечко пихнула его в бедро. Она молча указала на его чашку и улыбнулась. Юити по-мальчишески почесал затылок.

Эта пантомима не ускользнула от востроглазой госпожи Кабураги. В этот день ее приподнятое настроение питалось предвкушением того, что Юити станет личным секретарем ее мужа. Кроме того, радость ее проистекала из нежной признательности мужу, который загорелся желанием осуществить свой соблазнительный план в ближайшие дни. Как часто она сможет видеть Юити, если он станет личным секретарем! Разумеется, муж взял в расчет ее тайные вожделения, когда посвящал ее в свои планы, но ей это и в голову не приходило.

Когда Кабураги увидела, какими ласковыми улыбками обменялись Ясуко и Юити, мимолетно и едва ли заметно для других, она поняла всю безнадежность своей влюбленности. Оба молоды, оба симпатичны; видя этих идиллических супругов, графиня посмотрела на флирт Кёко и Юити как на маленькую «спортивную» проделку самого Юити. Если это так, то она тем более не осмеливалась взглянуть правде в глаза, будучи менее соблазнительной, чем ее соперница Кёко.

Для госпожи Кабураги ее появление здесь, в доме Юити, вместе с любимым мужем, хоть и вынужденное, имело другую подоплеку, другой умысел. Она думала, что эта демонстрация чувств к мужу разбудит в Юити ревность. Конечно, в ее мыслях было немало фантазий, однако она хотела отомстить ему за страдание, причиненное, когда он появился у нее на глазах вместе с Кёко, и в то же время из любви к нему она остерегалась слишком глубоко задеть его самолюбие, если вдруг окажется в сопровождении какого-нибудь молодого человека.

На плече мужа она заметила белую ниточку и сняла ее. Нобутака глянул на нее.

— Что такое? — буркнул он.

Он понял, в чем дело,

и удивился в глубине души. Его супруга была не из тех дамочек, кто выделывает такие штучки.

Личным секретарем в его компании «Дальневосточные морские продукты» служил много лет его мажордом. Этот бесценный старый человек величал своего хозяина не «господин директор», а не иначе как «ваша светлость». Два месяца назад он скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг. Нобутака стал нуждаться в преемнике. Когда его жена как бы невзначай предложила пригласить на эту работу Юити, он ответил невнятно: «Что ж, было бы недурно. Это простенькая поденка в свободное время». Ее безразличный взгляд Нобутака расценил как свидетельство очевидной заинтересованности.

Неожиданно ее предложение — политика с дальним прицелом поставить своего человека — послужило спустя месяц искусным прикрытием для спекулятивных маневров Нобутаки. Сразу же после Нового года он сам решил взять Юити личным секретарем, втянул в свои прожекты жену и стал нахваливать его менеджерские таланты в ее же манере, обиняком.

— Это очень основательный молодой человек, — сказал он. — На днях я познакомился с господином Кувахара из банка «Отомо», он выпускник колледжа Юити. При его содействии наша компания ухитрилась взять нелегально ссуду в банке. Этот Кувахара сказал, между прочим, много лестного о Юити. Это весомая рекомендация для человека его возраста, чтобы привлечь его для управления сложной собственностью.

— Ну, так и найми его личным секретарем, — сказала его жена. — Если он будет колебаться, давай навестим его мать, которую, кстати, мы давно не видели, и вместе постараемся убедить его в этом.

Нобутака, отвыкший от своих многолетних привычек легко, как мотылек, порхать на любовные свидания, уже не мог жить без Юити со времени последней новогодней вечеринки у Джеки. После того случая Юити еще пару раз уступил его сексуальным требованиям, но в любви к нему не признавался ни намеком. Нобутака, однако, все больше и больше влюблялся в него. Юити не нравилось ночевать вне дома, вдвоем они втайне снимали комнату в загородной гостинице. Эта тщательная конспирация поражала Юити. Для того чтобы устроить свидание с ним, Нобутака заказывал комнату для себя одного на день-другой, затем вызывал Юити на «деловую встречу». Юити возвращался домой поздно ночью, а Нобутака оставался один.

После прощания с Юити этого джентльмена средних лет охватывала беспомощная одинокая страсть. Он ходил по тесной комнате взад-вперед в одном халате, валился на ковер и катался по полу. Тихим голоском тысячи раз как полоумный призывал Юити. Он допивал вино, оставшееся после Юити; докуривал за ним бычки от сигарет. Он умолял оставить на тарелке надкушенное его ровными зубами пирожное, чтобы просто смотреть на эти объедки.

Матери Юити хотелось верить, что Нобутака Кабураги поможет ее мальчику войти в общество, уберечь его от распущенности. В конце концов, он был еще студентом. Не стоило забывать о предстоящей карьере по окончании университета.

— Есть одно обстоятельство — твоя работа в универсаме тестя Сегавы, — пристально глядя на Юити, сказала она таким тоном, чтобы Кабураги внял ее словам. — Твой тесть помогает тебе получить образование. Прежде чем принять это предложение, мы должны посоветоваться с ним.

Он взглянул в глаза матери, ослабевшие с возрастом. Эта старая женщина все еще сохраняла уверенность в будущем! Все знают, что она, неровен час, вдруг умрет завтра… Если кому и быть неуверенным в завтрашнем дне, так это только молодежи, думал Юити. В общем, старые люди верят в будущее по инерции, а молодые не успели приобрести этой привычки. Вот и вся разница!