Запретные мечты
Шрифт:
– Сейчас? – проговорила она тихим, но тем не менее полным достоинства голосом. – Что тебе надо? Что я тебе сделала, кроме того, что оскорбила твою чрезмерную гордыню?
– Ты прелюбодейка! – громовым голосом возвестил он.
– Потому что живу только с одним человеком, с тем, которого люблю? Я не считаю это грехом.
Вард замер, но она не обратила на него внимания.
– Изменница! Ты изменила мужу!
– Как я могла изменить, если, по сути дела, не была замужем, никогда не соглашалась стать женой этого человека?
– Ты убила своего мужа!
– Он погиб случайно. Его никто не убивал. Никто.
Глубокий
– Нет, это ты, ты убийца, ты прелюбодей, это ты предал свою семью! Ты со звериной жестокостью убил жену, маленькую Лесси, только потому, что она ушла от тебя. Ты охотился на несчастных женщин, удовлетворял свою похоть, а потом отнимал у них жизнь, калечил их тела ради безумной жажды мести. Зачем? Что эти женщины тебе сделали? Хоть одна?
– Нет… я орудие в руках Господа. Я омыл их в крови ягненка, как говорится в Писании. Эти заблудшие очистились в Его глазах.
– Ты – маньяк. Твой мозг до того затуманен, что ты не понимаешь, что делаешь.
На бородатом лице старейшины появилось выражение беспокойства, переходящего в страх.
– Ты само зло, – прошептал он. – Я должен убить тебя, прежде чем ты заставишь их повернуть против меня.
– Ты сам сделал их своими врагами.
Старейшина в растерянности оглянулся по сторонам, скользнув глазами по фигуре Консуэло, стоявшей напротив Варда, по другую сторону от Сирены. Он увидел Перли и Кору. С улицы доносились крики, словно оставшиеся там мужчины собирались выломать дверь. Эти звуки на мгновение отвлекли внимание Варда. Гриер сделал шаг вперед, но дуло винтовки в руках Варда уже опять уперлось ему в грудь.
Консуэло заглянула Варду в лицо. Увидев, что у него побелели складки вокруг плотно сжатого рта, она подошла к мормону и прикоснулась к его плечу.
– Если тебе нужна порочная женщина, ты уже нашел ее здесь. Из вас с Перли получится неплохая пара.
Испанка подтолкнула его к Перли. Он отвернулся от Сирены, словно почувствовав облегчение, сжал в руке нож и закутался в свой праведный гнев, словно в тогу.
– Если бы не ты, – сказал он, вытянув в сторону Перли длинный костлявый палец, – эта Иезавель была бы сейчас мертва. Свершилось бы спасение ее души после бичевания ее тела и нашего физического единения. Это ты во всем виновата, ты одна!
Перли отошла от стены, ее зрачки расширились от ужаса.
– Ты собираешься убить меня, как остальных? Да? Да? Говори, ты, Джек-Потрошитель!..
В ее голосе чувствовалось какое-то странное восхищение силой, слышался отчаянный вызов. Она будто сама желала, чтобы он убил ее, подталкивала его к этому.
Бесцветные глаза старейшины заблестели.
– Потаскуха! – закричал он. – Каешься ли ты в своих грехах?
– Нет! – воскликнула Перли. – Никогда!
Прежде чем кто-нибудь успел что-то сделать или хотя бы понять, что происходит, старейшина набросился на Перли. Она, подхватив юбки, помчалась вверх по лестнице, оттолкнула Кору с лампой и истерически захохотала. Старейшина кинулся следом, отшвырнув Кору к перилам и перепрыгивая через две ступеньки сразу.
Во второй раз Коре не удалось удержаться на ногах. Она вскрикнула и выронила лампу на пол. Керосин расплескался по ковровой дорожке. Стекло со звоном разбилось. Огонек фитиля в мгновение ока превратился в столб желто-оранжевого пламени. Через несколько
Кора закричала и, отчаянным прыжком преодолев полосу огня, очутилась в нижнем холле.
– Пожар! – закричала она, рыдая и глядя наверх. – Эй, девочки, горим!
От клубящегося черного дыма щипало глаза. Держась за бок, Вард выбрался из дверного проема и стал подниматься по лестнице. Консуэло бросилась за ним.
– Не ходи наверх. Этот дом сейчас вспыхнет, как порох. Я уже видела такое в шахтерских поселках.
– Не буду же я стоять и ждать сложа руки! – прокричал он в ответ.
Консуэло с отчаянием посмотрела на Сирену. Наклонив голову, чтобы дым меньше ел глаза, обе женщины побежали следом, стараясь не ступить на огонь.
Наверху царила страшная суматоха. Полураздетые женщины выбрасывали вещи из окон прямо на улицу, прижимали к груди котят, кроликов и щенков или бегали с заспанными глазами по коридорам, спрашивая, что происходит.
Дверь в комнату Перли была заперта. Изнутри послышался хриплый крик, потом голос старейшины, читающего молитвы. Вард рванул ручку, но она осталась неподвижной. Тогда, разбежавшись, он бросился на дверь, выставив вперед плечо.
Дверь затрещала, но не поддалась. Вард снова отступил назад и, прерывисто дыша, прислонился к стене, сжимая в ослабевших пальцах винтовку. Его лицо еще больше посерело, между пальцев руки, которой он зажимал рану в боку, показалась кровь.
– У кого-нибудь есть ключ от этой двери? – спросил Вард у пробегавшей мимо девушки. Она посмотрела на него с ужасом и побежала дальше.
– Пойдем отсюда, Вард, – взмолилась Консуэло. – Здесь больше нельзя оставаться. Подумай о Сирене, обо мне, в конце концов, если тебе нет дела до себя самого.
Он не ответил. Выпрямившись, он бросился на дверь еще раз, второй, третий. Наконец она распахнулась, с шумом ударившись о стену.
Сирена зажала рот обеими руками, чтобы не закричать. Кровь заливала всю комнату, она забрызгала стены, ручьями текла по полу к кровати. На покрывале из брюссельского шелка, широко раскинув ноги, лежала Перли. Из пятки свисавшей с кровати ноги медленно капала кровь. Ее спутанные волосы тоже пропитались кровью, а глаза оставались широко раскрыты. Над ней, спустив брюки ниже колен, склонился старейшина Гриер.
– Господи, – прошептала Консуэло, отвернувшись.
Вард припал на одно колено. Мормон повернулся и с рычанием скатился с кровати, сжимая в руке нож. Когда седовласый полуголый маньяк приблизился к нему почти вплотную, Вард вскинул винтовку, прижал приклад к щеке.
24.
Сирена уверенными шагами спускалась по лестнице, натягивая на ходу перчатки из серой кожи. Сегодня впервые после многих месяцев пасмурной погоды и снежных заносов выдался светлый солнечный день, витраж над входной дверью переливался всеми цветами радуги. Серо-голубые глаза Сирены сияли, она чудо как похорошела, на щеках играл румянец, а губы сделались розовыми и больше не казались пересохшими. Наконец-то она обрела покой, почувствовала себя свободной и счастливой, и, если иногда по ее лицу пробегала тень, Сирена не давала ей задерживаться. Она больше никому не позволит нарушить свой, с таким трудом завоеванный покой – ни сегодня и ни когда-нибудь еще.