Запретные темы истории
Шрифт:
Спрашивается, что можно было отнять у человека, лишь немногим ранее практически нищего, всего за девять лет его работы на практически пустой до этого целинной земле, взявшего с собой в дальний путь в дикие по тем временам степи лишь детей малых да жену?
А он, что выясняется, сам, в одиночку, своими руками построил мельницу. Потому и был зачислен большевиками в категорию кулаков.
Никто вооруженным грабителям тогда не перечил. Ведь изъято нажитое хозяйство было тогда обманом: для какого-то такого мифологического «народного блага». Потому все остались живы, хоть труд десятилетия и оказался неожиданно
Но отгромыхала братоубийственная гражданская война, пустившая все безвозмездно изъятое имущество русских крестьян в пыль и сделавшая нищими всех, привнеся собой всеобщее разорение и голод. И вот, чтобы хоть как-то справиться с сопротивляющимся таковому разору русским человеком, ежегодное обирание крестьянина до нитки, именуемое продразверсткой, сменил продовольственный налог – НЭП – временная уступка еврейских большевиков русскому человеку. Но Ленин, на мгновение очухавшийся от дожиравшего его в ту пору сифилиса, предупреждал, что захватившая в стране власть банда еще вернется к террору! И к террору экономическому. Пусть не расслабляется Минюст: как только уже скушанное будет советской властью успешно переварено, новая волна террора обязательно последует за волной предыдущей. Пусть знают, что не для русского человека власть эта у буржуя отобрана, но для человека-дворняги – интернационалиста. О том Есенин напишет:
Одолели нас люди заезжие,А своих не пускают домой.Так чем же закончился этот НЭП для работящей семьи Трофима?
Сын его, Василий, женится на донской казачке Матрене Степановне Прасоловой. И в несколько лет, умея работать, и опять – с нуля, уже теперь следующая семья моих предков – семья Василия Трофимовича – вновь попадает в категорию «кулаков». И, прекрасно осознавая, чем может такое закончиться (а как затем выяснится, все это большевицкое мероприятие закончится смертью миллионов многодетных семей русских крестьян, причем, малолетние дети [несколько миллионов!!!] погибнут вообще все до единого!!!), этот удивительный провидец советского лихолетья, эдакий «премудрый пескарь» тех жутких лет, политику партии и правительства прекрасно раскусивший еще в самом начале большевицких «славных» дел – в 17-м году, собирает детей мал-мала меньше – кого за руку, кого на руки – и ночью уходит в никому не известном направлении. Все нажитое хозяйство, что и понятно, вновь досталось «дяде» – некоему такому «победившему пролетариату». То есть, по тогда бытовавшему обыкновению, – еврейским большевикам. А конкретно: Мехлису и Кагановичу, Залкинд (Землячке) и, между прочим, тому же Сталину, сегодня как-то по-особому некоторыми просто до истерики обожаемому. Семью Василий Трофимович, на время, поселил у своих дальних родственников, а сам отправился на заработки – ведь они теперь были вновь нищие – ни кола, ни двора. Мало того – еще и в розыске. Потому пришлось вкалывать ох как еще и не слабо – нужно было заработать денег на приобретение хоть какой-то крыши над головой.
Но за два года работы на строительстве Магнитогорска предок мой с поставленной задачей вновь справляется успешно. И поселилась семья в деревне Образцовка Тотского района Оренбургской
Где в 1953 году коммунисты успешно рванут ядерную бомбу, всерьез и надолго отравив все живое вокруг. Про этот рукотворный Чернобыль мало кто знает. Но ох как много русских людей тогда погибло, и сами не зная от чего. И моим родным просто повезло, что они на тот момент уже проживали не в той местности, которой предстояло надолго стать зараженной большевиками-ленинцами. На сегодняшний же день деревня Образцовка, родина моего отца, – вымершая русская деревня. Никто тот страшный взрыв, управляемый из коммунистического логова, не пережил.
Но и здесь сегодня воспеваемая упертыми фанами от коммунизма и, как ни странно, некими такими «русскими» язычниками, власть советов показывала свои звериные зубки. На дворе стояли «мирные» довоенные годы, известные пресловутой борьбой государства за «колоски». То есть тотальной войной с народом, каким-то удивительнейшим чудом, после всего творящегося здесь, остающегося еще живым. Что правящим режимом, судя по всему, отнюдь не предусматривалось: народ этот давно просто обязан был вымереть – именно на его тотальное уничтожение были направлены все действия властей. А он, нате вот наше вам с почтеньицем, вопреки всем прогнозам большевицкой науки, все еще живой.
Отец мой никогда не ругал коммунистов. Но тем ужаснее было слышать от него рассказы о голодных детях тех лет. Причем, я-то поначалу думал, что все ярко обрисованные эти поистине жуткие сюжеты относятся к послевоенным годам, когда в 46 м стоял просто ужасающий голод, судя по всему, как только теперь стало понятно, запланированный коммунистами для того, чтобы победивший басурманские орды народ, гордо возвысившийся над поверженным им в прах миром, вернуть в стойло: ведь помощника лучше голода для осуществления данного мероприятия просто нет. Однако же в том я ошибался – именно к довоенным временам относились рассказы о голодавших детях страны, на хлеб самой обильной в мире! Ведь именно в эти годы, благодаря рабскому труду согнанных в колхозы людей, большевики побили рекорд по сбору урожая дореволюционных времен! И именно в этой на тот момент в мире самой богатейшей на хлеб стране отцом сообщается о голодных глазенках русских ребятишек, его в то время сверстниках, тихо погибающих от голода…
Просто жутко, когда узнаешь об этом не от кого-то постороннего, чья некомпетентность, хотя бы и предположительно, может быть и имела бы право на какую – то в чем ошибку, но от своего родного отца – очевидца тех событий. Причем, и до самой своей смерти не ругающего за это коммунистов.
Потому слишком непонятно почему они, расхваливая своих большевицких кумиров, а в особенности времена застоя, когда существовали детские сады, ясли и безплатные больницы, напрочь забывают о фундаменте из сотни миллионов трупов, на котором и держалось то временное поистине лишь фиговое их благополучие. Причем даже и в то всеми теперь лелеемое прошлое мы буквально разграблялись нашими идеологическими «друзьями», эдакими «младшими братьями»: Кубой и Никарагуа, черной Африкой и Китаем, Вьетнамом и Индией, Ираком и Египтом, Ливией и Северной Кореей. Мало того, не менее безжалостно разграблялись российскими эрзац «колониями», где вовсе не центр обирал провинцию, как принято во всем мире, но наоборот.
Конец ознакомительного фрагмента.