Запретные удовольствия

Камерон Стелла

– У меня с женщинами отношения прекрасные, понял, болтун? – сказал он, не глядя на Нэсти. – Если бы какой-то сукин сын не бросил тогда гранату в школу, Сэмми была бы теперь здесь, со мной.

Сэмми была вьетнамкой. Дасти всю жизнь любил ее.

– Ну ладно, ладно! Мир, договорились? – произнес Нэсти. – Мне не следовало говорить об этом. Ты ведь ничем не мог помочь Сэмми.

– Оставь, – поморщился Дасти. – Это было давно, а я говорю о том, что происходит с тобой сейчас. Тебе надо остановиться, пока не поздно.

– Да ничего не происходит, – с нарочито равнодушным

видом заметил Нэсти.

Он вскрыл ящик с клапанами и начал выкладывать их на прилавок.

– Может быть, в том-то и загвоздка.

Дасти похрустел пальцами, разминая пораженные артритом суставы. Затем вышел из-за прилавка.

– И что это значит? – спросил он.

Расположенный на периферии торговых рядов, напротив парка «Марина» в северной части порта, шикарный «Подводный мир» был просторным и светлым. Желтый цвет, фирменный цвет Дасти, преобладал в торговом зале магазина. Желтыми были полки с товарами, прилавки, пластиковые стулья, на которых могли посидеть покупатели, примеряя водонепроницаемые ботинки и ласты или болтая с Дасти. На стенах висели желтые шторы в складочку, а пол был вымощен желтым кафелем.

– Все желтое, – пробормотал Нэсти. – Это цвет ненависти.

– Я спросил: что это значит? – повторил Дасти, подходя ближе.

Ему шел шестой десяток, однако, несмотря на седину и резкие черты лица, он выглядел моложе своих лет. Впрочем, его лицо оживляли очень светлые голубые глаза.

– В чем же загвоздка, если ничего не происходит? В какое дерьмо ты вляпался?

– Я полагал, что ты хотя бы ради Джулии постараешься не сквернословить, – с укором заметил Нэсти.

Джулия была маленькой дочкой Романа и любимицей Дасти.

Старый подводник улыбнулся. Его худое лицо покрылось сетью мелких морщинок.

– К моему великому сожалению, Джулии здесь нет. Я не так часто вижу ее, как хотелось бы. Но ответь все-таки на мой вопрос.

– Да забудь ты об этом. Я и сам не знаю, что имел в виду. – Нэсти вдруг подумал о том, что лавочник из него никудышный, пусть даже он знает толк в товарах, которыми торгует.

Дасти, прищурившись, наблюдал за приятелем.

– Ты скучаешь по службе, – сказал он наконец.

Нэсти плюхнулся на один из желтых стульев и вытянул свои длинные ноги.

– Мы оба тоскуем по флоту, – ответил он, вскрывая пачку жевательной резинки.

– Тебя беспокоит нога?

Феррито равнодушно взглянул на рубцы шрамов, покрывавших его левую щиколотку.

– Она никогда не беспокоила меня так сильно, чтобы я надолго засел за стол.

Дасти хмыкнул:

– Ничего, привыкнешь.

– Я уже привык. Какие у нас возможности для дальнейших занятий?

– Безграничные. Полным-полно постоянных и краткосрочных курсов. Кстати, поступили уже три заявки на курсы спасателей. – Он взял толстую книгу, лежавшую у кассового аппарата, и пролистал несколько страниц. – У тебя в запасе еще две недели. Но потом все твои шашни придётся отменить.

– Да пошел ты!

– Ты это мне говоришь? – Дасти придвинул к себе стул и уселся напротив Нэсти. – Хорошо, тогда займемся тобой прямо сейчас. И не вздумай махать руками, болван.

Проклятие… – Он осекся, взглянув на своего непутевого компаньона. – У тебя такие холодные глаза…

Нэсти рассмеялся:

– С чего ты взял?

– Сердцем чувствую, – ударил себя в грудь Миллер. – Я просто привык к тебе и иногда забываю, какой ты бесчувственный ублюдок. На твоей роже никаких эмоций.

– Моей прежней работе это шло только на пользу, – пожал плечами Феррито. – А ты опять взялся за сигареты?

– Это шло на пользу тому делу, которым ты привык заниматься, – возразил Дасти, проигнорировав замечание насчет сигарет. – А при нашем теперешнем бизнесе не мешает время от времени изображать улыбку.

– Я не комик, – проворчал Нэсти. – Я должен внушать доверие, и я его внушаю.

– Да-да, конечно, – с усмешкой кивнул Дасти.

Его грудь тяжело вздымалась под плотной рубашкой цвета хаки.

– Ты угрюмый тип, и сам только что подтвердил это. Я втянул тебя в это дело, потому что надеялся, что таким образом ты избавишься от безумной тоски по флоту и всему прочему. Но видно, тебя не переделаешь. Мне придется свыкнуться с твоим сумасбродством. В деньгах ты не нуждаешься и не нуждаешься в этом месте. Не припомню случая, когда бы ты потратил на что-нибудь хоть десять центов – разве что на свою проклятую яхту, в которой прячешься. Только на нее да еще на эту злющую кошку, с которой не расстаешься.

Нэсти закинул руки за голову и уставился в потолок. Помолчав немного, он перекатил жвачку за щеку и сказал:

– Мне нравятся моя яхта и моя кошка. – «Однако этого недостаточно», – добавил он про себя.

– Мне, вероятно, придется сократить некоторые курсы, – задумчиво проговорил Дасти. – И нанять кого-нибудь приглядывать за магазином. Тогда я смог бы оставшиеся занятия проводить сам.

– Что это значит? – спросил Нэсти, взглянув наконец на своего хмурого компаньона.

– Это значит, что если ты хочешь уйти, то я тебя не удерживаю. Не собираюсь удерживать.

Солнце было уже высоко. Бледное и не дающее тепла, оно висело над далекими вершинами гор, и через озеро к нему протянулась дорожка серебристых бликов.

– Я вовсе не хочу уходить, – сказал Нэсти. – Дело в другом. Что-то во мне изменилось. Мне потребовалось… нечто большее, чем я всегда имел. Я всегда был предоставлен себе, ну, и у меня, конечно, был ты. Но теперь мне нужно больше. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Вздох Дасти прервался надрывным кашлем. Уже несколько лет он пытался бросить курить, но от сорокалетней привычки оказалось не так-то просто избавиться.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – сказал он, откашлявшись. – Просто ты озабочен, и твой петушок давно поднимает головку.

Нэсти дернул головой и, поморщившись, спрятал лицо в ладонях.

– Ты совсем ничего не понял, – глухо проговорил он, досадуя на приятеля.

Впрочем, в словах Миллера была доля правды, и Нэсти пришлось это признать. Он насупился и проворчал:

– Ну ладно, допустим… где-то в глубине души я с тобой согласен.

– Заметь, ты сам это признаешь, – усмехнулся Дасти.