Запретный город - 2
Шрифт:
— Как вы видите, сейчас мы находимся в Центральной олимпийской лечебнице. Именно сюда были доставлены все раненые и именно сюда съезжаются со всех островов их близкие и близкие тех, кто погиб сегодня в этом ужасном бессмысленном взрыве.
Здравствуйте. Я вижу, вы один из пострадавших. Скажите, как вы себя чувствуете?
Лицо парня, которому задали вопрос, было растерянным и даже как будто потерянным.
— Я? Нормально. Отделался парой царапин. — Тут парень как-то резко побледнел.
— Что с вами? Вам плохо? Эй, кто-нибудь сюда! — Тут же заорал репортер.
— Нет,
Некоторое время камера просто снимала побелевшего репортера. Тут он спохватился и обратился к первой попавшейся на глаза плачущей женщине.
— Кто у вас здесь?
Та подняла заплаканные глаза и всхлипнула.
— Подруга. Ее не стало… Она… она была еще так молода! Господи, как же она была молода… — И женщина уже не сдерживаясь разрыдалась.
Камера опять выхватила растерянное и осунувшееся лицо журналиста. Тот попытался обратиться к еще одной женщине, но та просто подняла на него совершенно дикие глаза и завыла в голос.
— Нет, я так не могу… Репортаж окончен.
Я снова и снова в какой-то прострации просматривала события того дня транслируемые телевидением. Смотрела и не верила, что люди, которых я знала и любила могли пойти на подобное! Неужели их хваленый мир, где ценность человеческой жизни и личности уже тысячи лет возведены в ранг священных полетел в тартарары из-за того, что они не поделили власть? Власть… Да что же они в ней такого находят, что готовы жертвовать жизнями людей? Хотя, что для них люди? Так, тараканы под сапогом, которых при надобности не жалко и притопнуть. Они же тараканы… наплодятся еще, хотя в их случае не наплодятся, но это все равно ничего не меняет. Неужели и Максим такой же, неужели он может так думать? Нет! Не верю!
Внутри было пусто и необитаемо. Казалось, в душе не осталось ничего кроме свистящего ветра, который гулял в пустоте моей души и головы. Кто-то заходил, кто-то выходил, кто-то звал меня, кто-то кричал на меня, а я не могла даже пошевелить головой. Пусто… Внутри меня совсем пусто. Разве бывает внутри человека так пусто? Ничего, ни чувств, ни эмоций, одна только пустота и ветер, ветер, который кричит так, что невозможно уже слушать, так, что перепонки вот-вот лопнут.
Внезапный удар по лицу оборвал этот крик.
— Алиса! Очнись! Что с тобой! Хватит так орать, у меня сердце разрывается! — Кричала в свою очередь мне в лицо Ленка.
— Зачем? Зачем! — И слезы наконец полились из моих глаз. Я уткнула в грудь Ленки и разрыдалась. Я рыдала так, как никогда до этого.
Наконец, когда я немного успокоилась, и из меня ничего просто не могло больше вылиться, я задала вопрос, который так меня мучил.
— Я не понимаю, зачем они сделали это? — Я лежала на руках Ленки и смотрела в окно.
— Алиса…
— Лена, я не верю, что лорд Марк и Максим могли на это пойти.
— Судя по тому, что ты мне о них рассказывала, я тоже не верю в это.
— Правда? —
— Ты знаешь, по-моему такие выводы как журналист должна делать ты, но я вот что тебе скажу: как-то очень уж во время прогремел этот взрыв. Ты не находишь?
— Что ты имеешь ввиду?
— А то. Вот, смотри, какая картина вырисовывается. Репутация Императора, прямо скажем, подмочена, народ сомневается в легитимности его власти, в Запретном городе потихоньку начинаются волнения, «Сопротивление» приобретает сторонников и даже самые ярые скептики начинают задумываться. Еще парочка таких вылазок и «Сопротивлению» действительно начнут верить. Тут, бах! И взрыв, который они непонятно для чего совершают. Неужели твой Максим и его отец такие дураки, что не догадываются, что подобным образом могут добиться со стороны людей лишь ненависти? Очень сомневаюсь!
Вот теперь возникает вопрос: Кому действительно выгоден этот взрыв? — Она выжидательно посмотрела на меня. — Какой лично у тебя напрашивается вывод?
— Императору. — Выдохнула я.
— Именно! Теперь люди начнут ненавидеть «Сопротивление» и его членов, одно это слово будет вызывать у них негодование. А Император? О, он превратился из изверга, который согласовал и скрыл гибель двенадцати девушек, в защитника всего Запретного города! И еще один маленький, но чертовски приятный бонус: Алиса Строганова разочаровывается в своем любимом и падает ему в объятия, как созревшее яблочко!
Я смотрела на Ленку с открытым ртом и широко раскрытыми глазами. До меня, наконец, в полной мере начал доходить смысл всего сказанного.
— Ленка, но это же чудовищно!
— Именно. Но ты вспомни наш мир. Как часто бывает, чтобы переключить внимание людей с какого-то щепетильного для власти вопроса, где-то происходят ужасные вещи с гибелью людей! Да ты же мне сама не раз об этом рассказывала!
— Но почему я сама об этом не подумала?
— Потому, подруга, что все это касается непосредственно тебя, и ты была просто не в состоянии взглянуть на это со стороны.
— Спасибо, Лен. Что бы я без тебя делала?
— Что, что? И дальше бы орала как сумасшедшая. Ты даже не представляешь, как напугала меня!
— Прости… Я, правда, не понимала, что это я кричу. Ты даже не представляешь, как меня потрясло то, что люди, которых я знаю и так люблю, могут пойти на такое!
— Теперь я представляю, как начинают сходить с ума. Не смей так больше делать! Понятно! — Она покрепче меня обняла. — А теперь спать! Ты бы себя видела! Всю ночь, наверное, не сомкнула глаз. После обеда я к тебе зайду.
После чего она соскочила с моей кровати и ушла, тихо прикрыв за собой дверь.
Глава 24 Казнить нельзя, помиловать
Мадам Фалета очень нервничала, ведь ей предстояла встреча с журналистом. Она все- таки решилась обнародовать информацию, которая по крохам стекалась к ней. Она всегда хорошо чувствовала время, чтобы продать ту или иную сплетню подороже. Сейчас же, она планировать выручить не просто много ауринов, а очень много ауринов.