Запретный Мир

Каменистый Артем

Робин поспешил к эпицентру разгорающегося конфликта. Завидев его, Густав крикнул:

— Эй, убери своего нукера, пока я с ним чего-нибудь не сотворил.

— Да что ти мине сдэлаеш? Жопа станеш цилавать? Цилуй, я нэ вазражаю!

— Тихо, что тут у вас случилось? Из-за чего сыр-бор?

— Этот Кинг-Конг меня ударил!

— Ахмед, объясни, зачем ты ударил Густава?

— Я иво папа имел, я иво дедушка…

— А ну, помолчи. И когда ты только все успеваешь. Густав, за что он тебя ударил,

ведь вы, вроде, приятели?

— Да совершенно ни за что! Эта девчонка мимо проходила, я ее по заду хлопнул, что тут такого? А этот урод молча подскочил и как врежет! Хорошо, я голову успел развернуть, оторвало бы напрочь, у него же кулаки, что ведра. Тьфу ты!

Густав неожиданно засмеялся. Робин удивился, поинтересовался:

— И по какому поводу мы так весело ржем?

— Да как тут не ржать! Этот гоблин за твоей спиной показывает пантомиму на тему своих глубоко личных взаимоотношений с моими многочисленными предками.

Робин обернулся и сурово уставился на джигита. Тот стоял в подчеркнуто расслабленной позе, являя собой воплощение невинности.

— Послушай, Ахмед, ты же мог его серьезно покалечить. Не нравится, так скажи словами, нам только драк не хватало. Немедленно перед ним извинись.

— А пусть он не трогать твоя девушка.

— Да она мне нужна? Я же ничего ей не сделал, я же без всякой задней мысли, можно сказать со всей душой. У меня вон, подруга бегает, — Густав показал на светловолосую пленницу.

— Вот и отлично, а ну, пожали друг другу руки! Вот так! Сата, иди за мной.

Отойдя чуть в сторону, Робин расстелил плащ, усадил девушку, присел рядом. Та смотрела испуганно, опасаясь наказания. Улыбнувшись, он поспешил ее успокоить:

— Все хорошо. Ты совсем ни в чем не виновата. Хорошо. Поняла?

Сата кивнула головой.

— Вот и отлично. Кстати, что такое саотюн? Са-о-тюн. Поняла?

Глаза девушки испуганно вспыхнули, налились страхом. Она стыдливо обернулась на суетящихся неподалеку людей, глянула на Робина с отчаянной обидой, поднялась, начала снимать платье.

— Да что за день!!! — воскликнул тот, вскакивая.

Схватив Сату за руки, он попытался ее успокоить:

— Все! Хватит! Я просто хотел узнать. Я все понял. Да что ж ты так меня боишься! Я же тебя пальцем не трогал, не обижал! Ты забыла, как меня спасала? Разве я обижу тебя, глупая. Эх, жаль, ты мало понимаешь наш язык!

— Я понимать, — девушка виновато улыбнулась, смущенно потупилась.

— Ладно, прости мне мое дурное любопытство. Присядь. Слушай, я знаю, что понимаешь ты больше, чем можешь сказать, так что мои слова тебе в основном ясны. Мне очень интересно, что мы сегодня повстречали. Кто это был?

— Цохван.

— Это слово произносила старая женщина, в твоем селении, когда

тебя отдавала мне. Что это значит?

— Ты цохван.

— Ничего не пойму. На эту тварь я совершенно не похож. Не мог же я за эти дни так измениться!

Девушка нахмурила личико, попыталась объяснить.

— Ты не ходить живой лес без страх. Нур тебя делать стоять, смотреть, ты быть другой, не лес без страх. Ты прийти не знаю. Ты рождаться не звезда. Ты цохван!

— Но это было совсем другое существо. Почему оно взорвалось после ранения?

Бросив на Робина снисходительный взгляд, Сата пояснила:

— Все знать, цохван не трогать. Его уметь трогать только нур. Он делать это хорошо.

— Кто такой нур?

— Ты говорить циклоп.

— Понятно. А скажи вот что, Ахмед цохван?

— Да.

— Но ты же видела, он был ранен, но не взорвался. Почему?

— Он другой цохван, я не знать. Я не атон, не имин, я дэйко. Я мало знать.

— Что такое дэйко?

— Это плохо. Мне нет никогда к атону, мне не петь имин. Мне могут хотеть заставлять умирать.

В глазах девушки показались слезы. Сердце Робина дрогнуло, он обнял малышку, успокаивающе погладил по спине.

— Я мало что понял из твоих слов, но догадался, дэйко быть не очень весело. Успокойся, здесь ты не дэйко, никто тебя не обидит. Я поговорю с Густавом, он будет обходить тебя десятой дорогой.

Робин выходил из реки, где мылся в стороне от лагеря, и замер. На берегу возле его одежды, поджав к груди ноги, сидела Елена.

— Эй, красавица, ты бы отвернулась, что ли.

— А зачем? Я хочу на тебя посмотреть.

Пожав плечами, Робин с напускным безразличием выбрался на сушу, поспешно отряхнул воду, стал натягивать одежду на влажное тело, мысленно проклиная бесстыжую нимфоманку. Ее насмешливый взгляд не покидал его ни на мгновение.

— Ну, и как впечатление? — одевшись, спросил он.

— У тебя очень красивое тело. Мне понравилось. Не хочешь взглянуть на мое?

— Спасибо, как-нибудь в другой раз.

— Ну, надо же, чем же я хуже твоей Саты? Неужели эта зеленая девчонка умеет что-то особенное, чего не умею я? Может, просветишь?

— Между нами ничего не было, это знают все, тут ничего не скроешь.

— Обманывать нехорошо. Вы только что так мило обнимались, прямо как голубки, приятно было смотреть.

Посмотрев на Елену с сожалением, Робин спокойно констатировал:

— Ты воспринимаешь весь мир через призму своей испорченности. Учти, она иногда здорово искажает картину.

— Так тебе не нравятся испорченные женщины?

— Честно говоря — нет. Так что извини, пойду я.

— Смотри, когда передумаешь, может быть поздно.