Запретный плод сладок
Шрифт:
— Моя милая, от твоего приглашения трудно отказаться, но проблема в том, что у меня вечером консультация, которая не может быть перенесена.
Он не любил ей врать, даже непреднамеренно. Но пора расставить вещи по своим местам и удостовериться, что Сэм Уайтфилд собирается предпринять. Он, Грант, не допустит вторичного поражения.
Грант дождался, пока стемнело, и только потом отправился в путь. Боясь быть замеченным, он припарковал машину за пределами имения и пошел по той стороне дорожки, что выходила на старые конюшни. О, этот путь он помнил очень хорошо,
Дом Уайтфилда, грандиозное старинное здание колониальной постройки начала века, казался пустым, судя по тому, что он не подавал никаких признаков жизни. Однако, когда Грант позвонил в дверь, за витражными стеклянными панелями появился свет. Минуту спустя специально выписанный из Англии дворецкий, который обслуживал семью много лет, открыл дверь.
— Добрый вечер, Эдвард, — любезно сказал Грант. — Его светлость дома?
— Не думаю, что он ожидает посетителей, сэр.
— Одного он примет в любом случае. Скажи ему, я не отниму у него много времени, но не уйду, пока не поговорю с ним.
— Одну минуту, сэр. — Почтительно оставив дверь приоткрытой, Эдвард исчез.
Немного погодя появился Сэм в ковровых домашних тапочках, халате из темно-бордовой парчи и с зажатой в зубах сигарой.
— Какого черта тебе надо?
— Ты, как всегда, любезен, Сэм. Я с радостью зайду.
— Убирайся вон, пока я не вызвал полицию, Грант Медисон, — пригрозил старый грубиян и попытался захлопнуть дверь.
Но Грант был готов и к этому. Ухватившись рукой за солидную дубовую планку, он сказал:
— Не раньше, чем ты и я придем к взаимопониманию, Сэм. Так куда мне идти? Остаться здесь, где Эдвард может услышать каждое слово, или отправиться, в более уединенное место?
Они свирепо смотрели друг на друга, но каждый ждал, кто начнет первым. Грант не собирался отступать, и Сэм понимал это.
— У меня есть пять минут, — уступил он, тяжело ступая вниз по главному холлу в дальнее крыло дома. — Мы поговорим здесь. Под «здесь» подразумевалась библиотека, где старик проводил большую часть своего времени. Телевизор, книги, недельный ворох газет на ковре рядом с камином, стул и маленький столик с графином бренди и стаканом… Такова была рабочая атмосфера «занятого» бывшего тестя.
— Ну? Начинай! — грубо приказал он, поднимая стакан и не предлагая выпить Гранту. — Я не расположен ночью к беседам.
— Я перейду прямо к делу. Мы с Оливией решили начать все сначала, и теперь я не допущу, чтобы ты или кто-нибудь помешали этому. Сэм, она всегда будет твоей дочерью, но пойми, она больше не маленькая девочка, а взрослая женщина со своей собственной головой на плечах. Так отступи и дай ей управлять своей жизнью так, как она считает нужным.
— А если я не сделаю этого? — Сэм нагло сощурил глаза, но неуверенность в его взгляде испортила весь эффект.
— Тогда я буду бороться с тобой, — сказал Грант.
— Ты, кажется, забыл, кто тебя взял на работу, Медисон? Одно мое слово, и ты вылетишь из города со скоростью света!
Грант
— Ну, положим, подловить меня, на грязном должностном проступке или преступлении ты не сможешь — я тоже что-то значу в медицинском мире. Тебе придется ждать, пока я сам не захочу уехать отсюда, а когда соберусь, то возьму Оливию с собой.
— И ты считаешь себя хорошим врачом! — простонал, старый симулянт прижимая руку с выступающими венами к груди и шатающейся походкой направляясь к стулу. — Даже слепому ясно, что я нездоров, а ты, нахально ввалился на ночь глядя, угрожаешь и ждешь моего благословения.
— Сигары и бренди — явно не лекарства, Сэм. Ты крепок, как орех. Да и я не развалина и, видит Бог, сделаю Оливию счастливой. И если ты волнуешься за нее, как заявляешь на каждом шагу, это должно иметь для тебя значение.
— И сколько же ваша идиллия продлится на этот раз, Медисон? До твоего следующего самоотверженного плана лечить аборигенов богом забытого местечка, где нормальный человек даже не сможет жить? А Оливия и возможный ребенок? О них ты не подумаешь!
— Я наделал много ошибок в прошлом, — мрачно признал Грант. — Но я учился на них.
— А она платила за них! Ты говорил о том, что сделаешь ее счастливой, но ее шансы на счастье были гораздо больше с Генри Колтоном.
— Если она была так счастлива с ним, почему они не поженились? Почему она с такой готовностью вернулась ко мне?
— Потому что… потому что!.. — Сэм даже задохнулся от переполнявших его чувств. Откинувшись на спинку стула, он закрыл глаза. — Черт, если бы я знал, — удрученно сказал он.
— Я бы на твоем месте выяснил причину, а заодно — это я советую как врач — позаботился о своем здоровье, если ты действительно хочешь увидеть счастливую Оливию и своих будущих внуков.
— Поздновато даешь советы, доктор. — Он вздохнул, и бросил на Гранта гневный взгляд, в котором, однако, сквозило уважение. — На сей раз, ты победил, и я отступаю. Делай, как считаешь нужным. Но я буду следить за тобой, и если с девочкой случится беда, я из-под земли тебя достану, понимаешь? Между прочим, пять минут уже прошло, давай-ка иди отсюда.
Это была если и не полная победа, то начало перемирия. Сэм почти сдался, и Гранту захотелось тотчас же порадовать Оливию. Тихонько насвистывая, Грант зашагал вниз по шоссе и вскоре остановился перед ее домом. Доносившиеся со стороны бассейна сквозь кваканье древесных лягушек мягкие, ритмичные всплески воды подсказали ему, где он ее найдет.
Перешагнув через клумбу, он пошел по мощеной дорожке, огибающей здание сбоку, и перепрыгнул через ограду в сад. За исключением света в самом бассейне, пространство вокруг было погружено в темноту, но Грант разглядел полотенце Оливии, перекинутое через спинку шезлонга, и, сделав еще шаг вперед, саму Оливию. Она совершала круг за кругом грациозным кролем и уже начала вылезать из воды, когда поняла, что за ней наблюдают. Испуганно вскрикнув, она по самую макушку погрузилась в воду.
— Это я, Лив, — успокоил он ее. — Извини, если напугал тебя.