Запретный плод
Шрифт:
— Детей? — удивился герцог. Жюли покраснела и, прежде чем ответить, взглянула на мужа.
— Еще рано быть совершенно уверенной, но мы думаем, что скоро у Гектора будет брат или сестра. Именно поэтому, — продолжала она, — нам на какоето время надо гдето обосноваться.
— Если у Жюли будет ребенок, я некоторое время не смогу играть, — сказал Анри, сжимая руку жены и с нежностью глядя на нее. — Так что предложение Суантеса подоспело как раз вовремя.
Герцог даже позавидовал этой любящей паре. Как хорошо, что они вместе разделяют радость и надежды на следующего ребенка! Изабель встретила новость о беременности
Весело глядя на отца, Жюли сказала:
— Ты знаешь, Анри живет ради поло, прямо как ты, папа. Когда у нас будет второй ребенок, даже если Анри не сможет ездить на игры изза работы с Суантесом, он все равно будет играть в Кентукки как только подвернется случай.
— Я не живу ради поло, — запротестовал герцог.
— Конечно, живешь, папа. За год ты не пропустил ни одного матча.
Кроме этой недели, подумал он. Ради Дейзи.
— Кроме этой недели, — эхом отозвалась его дочь. — Почему ты позволил Дейзи уехать? — спросила она, как будто читая его мысли.
По той же причине, по которой желаю твоего отъезда, подумал он.
— У нее деловые обязательства в Штатах, — сказал он вслух.
— А когда она вернется?
— Пока не знаю.
— Ты собираешься навестить ее?
— Нет. До тех пор пока не уладится все с разводом.
— Это она тебе сказала? — Жюли понимала щекотливость положения отца.
— Нет.
— Ну, тогда ты должен изменить свое решение. И нас навестишь по пути в Монтану.
Этьен улыбнулся решительности своей дочери, нарушающей социальное табу. Как будет выглядеть его визит к одинокой молодой женщине, если он приедет будучи еще женатым. Даже после того как Дейзи убеждала его, что никто не будет коситься на него. В Париже он был очень могуществен и мог защитить Дейзи от всех и вся. Почти от всех, исправил он себя, вспомнив Изабель. В штате Монтана провинциальные традиции, и ее семья вряд ли благосклонно расценит его интерес к Дейзи.
— Может, и поеду… когданибудь, — произнес герцог, не оченьто уверенный в том, что это произойдет скоро.
— Ты рассказала матери о своих планах? — он изменил тему.
— Мама в Англии… Леди Уилкомб пригласила ее на скачки Аскота. Анри разговаривал с Суантесом в Трувилле после того, как мама уехала. У него там небольшой конный завод, ты же знаешь.
После закрытия сезона поло в Париже сливки общества переехали в загородные летние дома, многие уехали в Трувилль, к морю.
— Я напишу ей в Англию, — сказала Жюли, — и расскажу о наших планах.
Она не стала распространяться о том, что Изабель ни за что не прервет свой светский визит, чтобы проводить их, даже если получит телеграмму.
— Но я не собираюсь надолго оставлять тебя хандрить в Париже, — улыбнулась она отцу. — Жди телеграммы каждую неделю, а если не приедешь, то письма каждый день, пока не решишь приехать. Гектор будет ужасно по тебе скучать. Видишь, ты всем нам нужен. И Анри нуждается в твоей помощи, не так ли, дорогой? — обратилась она к мужу.
— Конечно, отец. — Молодой муж, в отличие от жены, побаивался герцога. Не потому, что тот был лучшим игроком в поло во Франции, хотя уже это было достаточным условием, чтобы произвести на Анри впечатление, но и в жокейклубе и в клубе охотников у герцога была завидная репутация наиболее популярного
— Спасибо, Анри. Возможно… позднее, — герцог улыбался мужчине, который сделал счастливой его дочь, и сожалел о собственном безвозвратно ушедшем времени.
— Обещай, что приедешь, папа, — настаивала Жюли. — Теперь на переезд из Гавра в НьюЙорк уходит всего несколько дней.
— Приеду, как только смогу, — улыбнулся он. — Договорились?
В тот самый вечер, когда Жюли уговаривала отца пересечь океан, Дейзи сидела за капитанским столом, слушая жену богатого промышленника из Чикаго, которая говорила о необходимости «великого переселения».
— Да на них смотреть противно, — уверяла она, — это как раз по пути к озеру, где находится наш летний загородный дом. Мы вынуждены проезжать мимо этих… ну… ужасного района на окраине города. Я считаю, что вполне можно было бы переселить всех этих отвратительных нищих, — она неопределенно махнула рукой, украшенной драгоценностями, — куданибудь подальше.
Ее бриллианты вполне могли бы прокормить всех нищих района в течение, по крайней мере, месяца, думала Дейзи, насмотревшаяся на чикагские трущобы во время учебы там в адвокатской школе. Она потратила немало времени и сил, вместе с Джейн Адаме пытаясь помочь городской бедноте.
— Вопервых, всем этим иностранцам должен быть запрещен въезд в страну, — сказала другая матрона. — Мой муж ходатайствовал перед нашим сенатором по поводу введения квоты для всех темнокожих. Ее муж — судья из Филадельфии, города братской любви, — образец демократа, с горькой иронией подумала Дейзи.
— Не в обиду вам, конечно, будет сказано, мисс Блэк, — добавила жена судьи. Она любезно улыбнулась, предварительно оценив бриллиантовое колье Дейзи, поистине королевской цены.
— Между прочим, я в меньшей степени иностранка, чем вы, миссис Лоуэл, — любезно ответила Дейзи. — Мой род живет в Америке уже больше тысячи лет.
Бессмысленная дискуссия продолжалась. Дейзи поймала себя на том, что ей абсолютно неинтересны все эти богатые матроны из Чикаго, Филадельфии или Бостона. Ее мысли были заняты Этьеном. Когда подали десерт, она покинула стол и вернулась в свою каюту.
Ей физически не хватало герцога, его улыбки, его заботы, его поддразниваний. Этот человек умел игнорировать их непохожесть и обращал внимание только на то, что их объединяло, — упоительную страсть и любовь. Она нуждалась в нем, как в свежем воздухе.
В ту ночь, одиноко лежа в своей постели, Дейзи плакала. С глазами, полными слез, она была не в состоянии заснуть, мечтая, чтобы он оказался рядом. Как желала она, чтобы с единственным мужчиной, которого она искренне любила, ее не разделяло расстояние, равное половине земного шара. Если даже он любит ее и сумеет преодолеть расстояние, разделяющее их, то все равно он женат на женщине, которая не собирается его никому уступать. От одной этой мысли ее сотрясали рыдания.
Менее чем через неделю герцог снова был в Гавре, провожая Жюли и ее семью в Америку. Ее каюта была заполнена цветами, которые принес герцог и прислали друзья, а игровая комната Гектора была завалена игрушками.