Запретный плод
Шрифт:
Ной снова поцеловал ее в голову.
– Я не привык о заботе.
– Я уже поняла. Кстати, Джеймс связался с Крисом и рассказал ему о случившемся. Он встретит тебя в аэропорту с другим телохранителем для меня, и ты сможешь свободно заняться своими делами. Я бы предпочла остаться с тобой, но это зависит от твоего желания.
Ной долго молчал, и Морган ощутила укол разочарования. Конечно, в такой момент ему не до тревоги о ней… Да, они переспали, но это не означает, что он обязан пускать ее в мир своих эмоций.
– Когда ты закончишь –
Ной потер глаза.
– Так трудно думать. Решить, что делать дальше.
Морган положила руку ему на ногу и оставила ее там.
– Я знаю… Ну, я не знаю, но могу себе представить.
– Мои братья…
Морган припомнила, что он говорил о них на художественной выставке.
– Ты не сможешь защитить их от всех невзгод, как сильно бы ты этого ни желал, Ной.
– Да. – Ной отвернулся и снова уставился в иллюминатор на черное небытие.
Морган не встречала никого, кто так нуждался бы в посторонней помощи для высвобождения сдерживаемых годами эмоций, как он. Она понимала, что за всем этим кроется какая-то трагическая история, что Ною приходится иметь дело не просто со смертью отца. Морган хотелось вытряхнуть ее из него, но она сильно подозревала, что она – последний человек, которого он готов пустить в свою душу.
Но видел себя защитником, охранником, но не понимал, что для того, чтобы давать, надо уметь принимать. И для этого нужно быть достаточно сильным – физически, интеллектуально, эмоционально. Она переживала за него… волновалась, что, как только самолет приземлится, он войдет в режим «давайте-сделаем-это-и-покончим-с-этим». Она мало знала о смерти, но понимала, что ему необходимо погоревать, оплакать утрату. Нельзя все время подавлять свои чувства, иначе в один прекрасный день произойдет термоядерный взрыв вселенского масштаба.
Но это была не ее вечеринка, и она не могла заставить его плакать по своему желанию. Все, что она могла, – просто быть здесь, предложить ему безусловную поддержку.
– Мы выросли в трущобах Глазго. – Голос Ноя сел, акцент стал более явственным.
Он по-прежнему смотрел в окно, и Морган замерла, боясь спугнуть его.
– Отец частенько сидел без работы. Он мало что умел и не желал учиться. Он жил на пособие по безработице и пропивал большую его часть. Мама бралась за любую работу, которую могла найти, и старалась держать его под контролем – по большей части, ей это удавалось. Он был очень злым человеком, и ему это нравилось.
Морган молча прижалась к нему плечом и вложила ладошку в его ладонь.
– Мама хотела переехать; она могла получить место в гостинице брата в Келсо. Он уезжать не желал, но ей удалось уговорить его съездить посмотреть. Они наняли машину, а нас с братьями оставили дома – не помню почему. Отец был не слишком опытным водителем, шел дождь, и машина слетела в кювет. Мама погибла на месте. Майкла парализовало ниже пояса.
Майкл,
– Короче говоря, он стал нашим кошмаром. Злость превратилась в ярость, ярость в насилие, и если ты думаешь, что человек в коляске не способен быть жестоким, ты глубоко ошибаешься. Видела бы ты его. На моих глазах братья превращались в ходячих роботов, боялись пошевелиться – дышать боялись, – и я вызвал социальную службу. Они отправили братьев к тете – маминой сестре.
– А ты?
– Кто-то должен был остаться и присматривать за ним. Это продлилось три года, – сказал Ной. – Мне было девятнадцать, когда я ушел в армию.
– Что заставило тебя сделать это? – спросила Морган, чувствуя, что случилось нечто важное. Ной – это Ной, он очень верный человек, и у него должна была быть веская причина, если он бросил отца на произвол судьбы.
И Ной ответил, не сводя глаз с иллюминатора:
– Я сказал, что он был склонен к насилию, и это так. Вербальному, физическому… но в тот день все было тихо, никаких драм с его стороны. Он действительно хорошо себя вел. Я проходил мимо и заметил в его глазах ледяной блеск, и тут он выбросил вперед кулак и ударил меня в… ну ты понимаешь…
Глаза Морган превратились в блюдца, но она сумела совладать с голосом:
– Под дых?
– Да. С моей стороны это была просто ответная реакция. Мы были в кухне и… я не знаю, что произошло, я потерял счет времени. Когда я пришел в себя, я держал нож у его горла, а он молил не убивать его. Я хотел; это было бы просто.
– Но не стал.
– Нет, я договорился с сиделкой и ушел в армию. Я оставил его одного.
Морган повернулась к нему, взяла его за подбородок и заставила посмотреть на себя.
– Ты три года провел под одной крышей с отцом-насильником. Ты заслужил право уйти, Ной. Зная тебя, могу предположить, что ты до сих пор обеспечиваешь его финансово.
– Да, обеспечиваю… но ты не понимаешь! – взвился Ной. – Я чуть не убил его, Морган!
Морган приподняла брови:
– Но ты не убил, Ной! Это он своими оскорблениями озлобил тебя. Он, как мог, допекал тебя – ударил в самое чувствительное для мужчин место! – и это стало последней соломинкой, переломившей верблюду спину. Я удивлена, что ты не убил его, Ной.
– Ты не понимаешь! Я потерял над собой контроль! И недавно это повторилось.
– О нет, миллионы людей скажут тебе, что ты проявил недюжинный самоконтроль, не убив его! А на прошлой неделе ты не был даже близко к потере самоконтроля.
Ной пораженно уставился на нее, стараясь осознать ее слова.
– Ты когда-нибудь говорил с кем-нибудь об этом? С Крисом? С братьями? С психологом?
Ной покачал головой.
Она единственная, кому он доверил свою тайну? Как такое возможно?