Запретный плод
Шрифт:
Он берет мое лицо в свои руки и целует более настойчиво. Мое сердце начинает учащенно биться и кажется, что оно увеличилось, как минимум, вдвое.
Я начинаю понимать, к чему вся эта химия между нами может привести.
Адриан резко отстраняется, но его губы находятся в считанных сантиметрах от моих, а голубые глаза пристально смотрят на меня.
— Думаю, нам
Я его мнения совершенно не разделяла. Мне отчаянно хотелось продолжения, хотелось узнать: какого это — быть с мужчиной.
Несомненно, для моих шестнадцати лет, подобный опыт еще рано познавать, но я ничего не могу поделать со своими желаниями.
Крепко хватаюсь за предплечья Адриана, словно боясь, что он сейчас уйдет.
— Давай попробуем, — едва слышно произношу я.
— Мелинда, — Адриан целует меня в висок, — еще рано... Для тебя.
— Нет, вовсе нет. — Мое возражение звучит неубедительно.
— Лучше немного подождать. — Адриан с превеликой неохотой встает с дивана.
Чувствую себя какой-то грязной совратительницей. Ну, зачем? Зачем я все это затеяла? Все же очевидно
— я для него лишь ребенок, и он не расценивает меня как девушку.
Поднимаюсь в свою спальню с каким-то скверным чувством внутри.
Но одно небольшое наблюдение заставило меня забыть о всей нелепости сложившейся ситуации.
Адриан перед сном пошел в ванную, а я как всегда расстилала постель.
— Мелинда, подай мне футболку. — Просит он.
Беру его футболку, что лежала на стуле, и подхожу к дверям ванной комнаты, в которых уже стоит Адриан в одном полотенце.
— Держи.
— Спасибо.
Он поворачивается ко мне спиной и я замечаю на ней множество глубоких шрамов. Такое ощущение, что Адриана исполосовали какой-то лозиной или даже кнутом.
Хоть я и увидела эти жуткие отметины мельком, они достаточно ярко запечатлелись в моей памяти.
Если это последствия воспитания в детстве, то подобный метод не то что негуманный, он жестокий.
Меня всю передернуло от увиденного. Мои родители никогда меня не били, и поэтому я не понимаю, как такое вообще можно делать с детьми.
Ложусь в постель и терпеливо жду Адриана. Странно,
В конце концов, Адриан выходит из ванной.
Возможно, я поступаю, в какой-то мере, не тактично, но мне важно знать, что с ним случилось.
Если мы постепенно не будем открываться друг перед другом, то в дальнейшем ничего хорошего не получится.
— Чего ты такая задумчивая? — Спрашивает Адриан, ложась рядом.
— Можно тебе задать один вопрос? — Крепко сжимаю уголок одеяла.
— Да, конечно, задавай. — Адриан поворачивается лицом ко мне.
— Что за шрамы у тебя на спине? — Глубоко вздыхаю.
Адриан облизывает свои пересохшие губы. Вижу, как он постепенно приходит в напряжение. Я сажусь вслед за ним и сжимаю одеяло так, что мои пальцы немеют.
Не могу понять эмоций Адриана, словно мы вернулись в самое начало, когда он был просто учителем, а я — ученицей.
— Мелинда, тебе не стоит знать этого. — Адриан хмурится.
— Но почему?
— Потому что это будет вызывать жалость, а я этого не смогу вынести по отношению к себе.
— Я не могу понять: почему тебе противно сострадание окружающих? Ведь принимать поддержку людей вполне нормально.
— А я этого не люблю. Да, я не такой, как все. — Несколько резко заявляет Адриан.
— Расскажи, — прошу я.
— Послушай, мне не хочется нагружать тебя своими проблемами. — Более мягко произносит Адриан.
— Но ты же понимаешь, что мы не сдвинемся с мертвой точки, если будем все держать в тайне.
— Мелинда, мы не на той стадии, чтобы вот так открываться. Прости.
Адриан повернулся ко мне спиной, так и не дав желаемого ответа.
Глава 23
Вся эта неделя прошла в сплошном напряжении. Я никак не могла сосредоточиться на учёбе и всё думала о жутких увечьях Адриана.
Я была не в силах понять, что мною руководствуется: любопытство или желание помочь. Наверное, и то, и другое.
Представляю, насколько Адриану было физически больно и мне мгновенно становится нехорошо.
Адриан не выносит, когда его жалеют — это я уже усвоила. Но я могу понять его чувства, он слишком усердно хочет оградить себя от эмоций внешнего окружения.