Запретный плод
Шрифт:
Затем, словно по щелчку, вопросы, ужасные картины, словно закружились в моей голове и, точно острыми осколками, впивались в мой рассудок.
Папа с тревогой и страхом смотрел на меня, а я просто отказывалась и мысленно отторгала эти гнусные слова, что не могли быть правдой.
— Что? — едва слышно спросила я.
— Дорогая, — папа сел рядом
— Что ты сказал? — я не узнавала собственного голоса.
— Энни умерла в конце минувшего месяца. У нее был рак, за помощью обратились слишком поздно, к тому же она ребенок, не думаю, что ей бы удалось справиться, если даже взрослые погибают, — папа говорил быстро, но я каждое его слово слышала достаточно четко.
— Бред, — шепчу я.
— Мне бы тоже хотелось в это не верить, но это правда.
Я моргнула и ощутила, как по моим щекам скользнули слезы. Это чувство и вывело меня из минутной прострации.
За год я успела привязаться к Энни. Она стала для меня в какой-то мере младшей сестрой. Она всегда была такой задорной, живой, талантливой и обаятельной.
Да быть этого не может! Как Энни умерла, если она жить еще толком не научилась? Рак... Какое отвратительное слово.
Господи, а я ведь в последнюю нашу встречу говорила ей о бледноте. Почему никто это не взял во внимание?! Почему это заметила только я?!
Я начала и злиться, и плакать, и просто задыхаться от жгучей боли, что зародилась в моей груди. Умер не просто человек, о котором я слышала лишь с чьих-то слов, а девочка, с которой я была знакома, и которою любила.
У меня началась самая настоящая истерика. Отталкиваю отца и резко вскакиваю с кресла, утирая горькие слезы с глаз.
— Почему ты мне об этом сказал только сейчас? Ты знал об этом уже давно, верно?
— Да, знал, но, Мелинда, мы боялись тебя травмировать, — оправдывается папа.
— Что за чушь? Сколько бы вы еще молчали? Я бы всё равно узнала!
Из кухни на крики выбежала мама и Адриан.
— Да, но мы хотели, чтобы это произошло, как можно позже.
— И вы решили лгать? — перевожу свирепый взгляд от матери к отцу.
— Нет, просто оградить тебя, — произносит мама.
—
Не жду каких-либо объяснений, а просто мчусь в свою комнату. Переодеваюсь, как можно быстрей, и, схватив куртку, спускаюсь в прихожую.
— Мелинда, ты куда? — в голосе отца слышна и паника, и нотка гнева.
— К Роберту, — бросаю я, и обуваю сапоги.
— Я с тобой, — отец появляется в прихожей.
— Не нужно, я сама справляюсь, — выхожу на улицу, громко хлопнув дверью.
Делаю глубокий вдох, и в легкие тут же вторгается холодный воздух, что словно обжигает меня изнутри. Начинаю плакать еще сильней, и голова просто горит огнем.
Я никогда не думала, что вот так вот отреагирую на смерть человека, которого я знала. Просто эта новость застала меня врасплох, и я проявила вот такую глупую импульсивность.
Вновь вытираю слезы руками и шествую вперед.
— Мелинда, стой! — слышу за своей спиной голос Адриана.
Не хочу останавливаться, ничего не хочу, кроме как побыстрей оказаться в доме Роберта.
— Мелинда! — Адриан нагоняет меня и крепко обнимает. — Подожди, куда ты пойдешь в таком состоянии?
— Пожалуйста, отпусти, — захлебываясь собственными слезами, прошу я.
— Никогда в жизни, — он целует меня в макушку.
— Адриан, пожалуйста, — отстраняюсь. — Мне нужно быть там.
Адриан смотрит на меня с какой-то болью в глазах. Он чуть приоткрыл рот и беспомощно опустил руки.
— Мелинда, не уходи, — шепчет он.
— Адриан, ты ничего в этом не понимаешь. Энни — не была мне чужой.
— Я всё понимаю, и понимаю, чем это может кончиться, — на его лице мелькает тень обреченности или чего-то в этом роде.
— Что именно? — шмыгаю носом.
— Общее горе сближает людей, в каких бы отношениях они не были до этого.