Запри дверь в прошлое

Макмаон Барбара

Спустившись в холл, Дэб направилась к самой дальней двери справа. За дверью она обнаружила элегантно обставленную комнату, в которой и решила остановиться. Кроме того, эта комната была максимально удалена от комнаты Дасти. Наскоро умывшись и приведя в порядок волосы, Дэб почувствовала одновременно облегчение и усталость. Неплохо было бы отдохнуть, но она не ела с самого утра и решила отправиться в столовую.

— Дэб! — позвал Дасти, услышав ее шаги.

Он зажег свет и поставил рядом две тарелки. Айви подогрела нам кое-что. Попробуй! — С этими словами он отодвинул стул и помог ей сесть с профессионализмом вышколенного

официанта.

— Насколько я понимаю, Айви — это кухарка, — предположила Дэб и подвинула поближе одну из тарелок. Тушеное мясо выглядело восхитительно, а пахло еще лучше. Рядом с мясом на тарелке лежали два огромных куска кукурузного хлеба, густо смазанные нежнейшим маслом. У Дэб просто слюнки потекли, и она потянулась за вилкой.

— Точно, кухарка. И жена Хэнка, одного из моих лучших работников. Айви готовит для всех.

— А многие из твоих ковбоев женаты?

— Да нет, только Хэнк, Стив и Барт. Остальные умнее.

Дэб проигнорировала этот комментарий, наслаждаясь вкуснейшей едой.

— Если Айви готовит для всей компании, то чем занимаются остальные жены? — спросила Дэб.

— Сьюзен и Стив только поженились. Она работает в городе, в местном скобяном магазине. Джесси тоже работает в городе, в приемной у доктора Харви.

— И они все здесь живут?

— Все, но Айви и Хэнк не живут в домике для рабочих. У них есть маленький коттедж на краю ранчо. Барт и Джесси откладывают деньги и, я думаю, хотят приобрести собственный дом. А Стиву и Сьюзен, по-моему, все равно, где жить, лишь бы вместе.

— А сколько у тебя всего работников?

— Восемь и Айви. Иногда нам помогают несколько соседских подростков.

— А сколько человек работает у мистера Барретта?

— Последний раз я слышал, что пять. Когда Джон заболел, управление хозяйством взял на себя Лестср, его помощник.

— А отчего он заболел?

— Сначала бронхит, который перешел в пневмонию, потом Джон подхватил инфекцию, в результате чего чуть не умер.

— Но он выздоровеет?

— Да, ему уже лучше. Но он сильно похудел, к тому же возраст у него немаленький.

Дэб кивнула. Она читала всю документацию по делу Барретта. Джону Барретту было шестьдесят два.

— А как далеко отсюда его ранчо?

— Его земля примыкает к моему участку с северной стороны. Завтра мы отправимся туда, и ты сможешь все увидеть сама. Затем остановимся на ранчо Джона, ты с ним познакомишься. Это тебя устроит?

— Завтра во сколько?

Дасти расплылся в улыбке.

— А разве мы не договаривались на шесть тридцать? Или это слишком рано для тебя?

Дэб настороженно на него посмотрела.

Нет, доверять ему нельзя. Ни за что. Господи, половина седьмого, так рано!

— Мы позавтракаем в семь вместе с моими работниками, потом сядем на лошадей и...

— На лошадей?!

— А ты думала, мы поскачем на быках?

— Я не умею ездить верхом.

— А почему?

— А потому, что я никогда этого не делала.

И вообще, я сюда приехала не для того, чтобы заниматься верховой ездой. И я предпочитаю грузовик или даже автомобиль! — твердо произнесла Дэб.

— Послушай, ты ведь приехала сюда, чтобы осмотреть ранчо Джона, а лошадь пройдет там, где грузовик не проедет. — Дасти вдруг скомкал свою салфетку, бросил ее на стол и резко поднялся, с шумом отодвинув стул. — Или у тебя есть другие предложения? Может, ты желаешь нанять

вертолет и полюбоваться ранчо с высоты птичьего полета? Я уверен, твой «первоклассный» банк предоставит такую возможность! Ну что же, тогда не пытайтесь найти компромисс и продавайте ранчо с молотка. Вам только этого и надо! — Дасти склонился над ней, опираясь на стол, и его глаза сверкнули гневом. А я, дурак, надеялся за эти два дня изменить твое мнение... Так вот, мы поедем верхом, запомни это! И лучше, чтобы твое мнение было объективным. Потому что, если ты не предоставишь убедительных аргументов в пользу лишения Джона права собственности, я вынужден буду побеседовать с Монтгомери! — Последнюю фразу Дасти почти выкрикнул ей в лицо.

— Я не... — Дэб не договорила, она уставилась в пустую тарелку и слушала, как стихают его шаги. Дэб ненавидела конфликты. Она терпеть не могла крики и угрозы. Ей хотелось лишь побыть одной до того, как Дасти успокоится. Дэб медленно положила вилку. Ее мучила жажда, но Дасти не предложил никаких напитков. Она побрела на кухню в поисках стакана. Хорошо бы найти на этом ранчо кого-нибудь, кто отвез бы ее в город. Там бы она нашла какой-нибудь транспорт и добралась бы до дома. Ведь совершенно ясно, что находиться все выходные с Дасти Уилсоном просто невыносимо. А в понедельник с утра первое, что она сделает, — это поговорит с мистером Монтгомери и попытается предвосхитить любые выпады Дасти против нее.

Дасти прошагал в свой кабинет, оставив дверь открытой. Он подошел к окну и оперся рукой на раму. Черт! Он не знал, на кого больше злится — на себя или на Джона, втянувшего его в эту историю. Он практически насильно привез на ранчо эту женщину, а теперь возмущается тем, что ей не хочется скакать на лошади.

И самое худшее, что его гнев не имеет никакого отношения к отказу Дэб ехать верхом.

Он злится оттого, что не может обуздать свое желание. Он хочет эту женщину настолько, что все переворачивается внутри него. Проклятие, да его волнует даже то, как она дышит! Как может мужчина сконцентрироваться на обсуждении деловых вопросов с женщиной, которую нестерпимо хочется прижать к себе и впиться губами в ее мягкие губы?

С самого начала, когда он предложил как-то переменить привычную для солидного банкира обстановку ведения дел, Дэб запротестовала. Но ей непременно должно понравиться ездить верхом. И если они поскачут на лошадях, она увидит гораздо больше владений Джона Барреттта и, конечно, изменит свое мнение о его платежеспособности.

И все же она здесь не по своей воле. Дасти вынудил ее приехать сюда, чтобы Дэб посмотрела на больного Джона другими глазами и не лишала его последнего, что осталось у него в жизни, — ранчо.

Сейчас он уже жалел, что накричал на нее в офисе. Тогда Дэб выглядела почти напуганной. Она должна понять, что он лает, но не кусает. В большинстве случаев. До тех пор, пока не разозлится по-настоящему. Дасти покачал головой. А по-настоящему он не злился уже давно. И это было самым важным.

Он угрюмо улыбнулся. Он больше не будет лаять. Но вполне может укусить. И лишь в том случае, если она не будет его бояться. Сейчас они могли бы лежать на смятых простынях в его кровати, и такое противостояние ей понравилось бы гораздо больше, чем... Тихо застонав, Дасти отошел от окна и сел за стол. У него есть более важные дела, чем заоблачные фантазии о быстром завоевании этой бизнес-леди.