Запутанное озлобленное сердце
Шрифт:
— Люблю, когда ты их преподносишь, — сказала я понимая, что все, что я чувствую к нему, читается в моих глазах. — Но с тобой я нетерпелива.
Океанские глаза Джейми стали голубыми, как лагуна. Они всегда приобретали такой цвет, когда его что-то возбуждало.
— Мне нравится, что я пробуждаю твою нетерпеливую сторону.
— Тебе нравится портить меня, — поправила я его, дразня.
И все же я не была уверена, что это неправда.
— Ты права, — согласился серьезно Джейми. — Мне нравится, что со всеми остальными ты терпелива,
Я покраснела, но не от смущения.
После унизительного момента с Лорной, когда мы с Джейми уже почти собрались заняться сексом в первый раз, а она ворвалась к нам, жизнь отвлекла нас от быстро развивающихся отношений. Психическое и физическое благополучие Скай стало нашим приоритетом. Многое менялось, и это заставило Джейми пересмотреть свои взгляды. Он снова захотел подождать, пока мне не исполнится восемнадцать, чтобы заняться сексом.
Я не понимала его. Мы ведь делали все остальное. Что такое несколько месяцев?
Джейми МакКенна умел заставить меня потерять рассудок.
С самодовольным выражением лица он прижался к моему рту жестким поцелуем.
— Осторожно, — сказала женщина, когда мы чуть не налетели на нее.
Я бросила извинение через плечо, а Джейми захихикал, обхватывая меня рукой и ведя мимо магазинов.
Я поняла, что мы приближаемся к нужному месту, когда Джейми замедлил шаг.
Затем он остановился возле театра «Алекс».
— Это здесь? — спросила я.
Джейми немного неуверенно кивнул.
Взглянув на вывеску, я прочитала надпись, и меня осенило.
ЛОС-АНДЖЕЛЕССКИЙ БАЛЕТ ПРЕДСТАВЛЯЕТ
«СПЯЩУЮ КРАСАВИЦУ».
Воздух покинул мои легкие, а эмоции сгустились в горле. Зрение немного помутнело.
— Я никогда не была на балете.
— Все происходит однажды.
— Это слезы счастья или я облажалась?
Не заботясь о том, где мы находимся, я обвила руками шею Джейми, поднялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Я влила в этот поцелуй каждую частицу любви и благодарности, на которую была способна, вдохнула в него всю свою жизнь, перелила свою душу.
Задыхаясь, мы отстранились друг от друга.
— Думаю, счастья. — Он сжал мои бедра, обнимая, и посмотрел в лицо. — Тебе нравится?
— Нравится, — прошептала я, снова целуя. — Джейми, никто никогда не заботился обо мне так, как ты. Я так сильно тебя люблю.
Джейми застонал и обхватил меня за талию, прижавшись лицом к моей шее. Через минуту он поднял голову, прикоснулся губами к моему уху и сказал:
— Нет слов, как сильно люблю тебя я, Джейн Доу.
Я всегда ненавидела свое имя. По очевидным причинам. Но теперь нет. Не после того, как Джейми произнес его.
Улыбаясь, я снова подняла взгляд
— Не могу поверить, что ты ведешь меня на балет. Тебе, наверное, будет скучно.
Джейми взял меня за руку и повел внутрь.
— Скучать с тобой — это моя версия блаженства, Доу.
Я так улыбнулась, что у меня заболели щеки.
После того, как мы показали билеты и вошли в зал, Джейми рассмеялся.
— Что?
— Ты такая очуметь как очаровательна. — Он прижал меня к себе и поцеловал в висок. — Если бы я знал, что театр сделает тебя такой счастливой, я бы организовал это раньше.
Только когда мы устроились на своих местах, я поняла, насколько они замечательные. Мы находились в середине первого ряда Александровской террасы, которая нависала над оркестровой частью. Отсюда сцена была как на ладони.
— Джейми, — прошептала я ему на ухо, — эти билеты... их стоимость.
Он отпрянул от меня и нахмурился.
— Тебе не стоит об этом беспокоиться.
— Но...
— Мы не будем об этом говорить.
Его жесткий тон вызвал раздражение.
— Не нужно нервничать.
В ответ Джейми поцеловал меня. Жарко и глубоко. Это было невероятно неуместно в театре, и меня это возбудило. Я тяжело дышала, когда он, наконец, отпустил. Его большой палец прошелся по моей распухшей нижней губе.
— Просто позволь мне сделать для тебя что-нибудь приятное.
Я прищурила глаза.
— Ты мог бы просто сказать это, не возбуждая меня.
Джейми откинул голову назад и широко улыбнулся.
— Кто-то поместил тебя на эту планету только для того, чтобы погладить мое эго.
Я подняла бровь.
— Только твое эго?
— К счастью, нет.
Мы разделили горячую улыбку, которую прервала пара, пытавшаяся пройти мимо нас к своим местам.
Двадцать минут спустя звуковая вибрация от оркестра внизу защекотала мои ноги. По коже побежали мурашки, и я напряженно застыла на своем месте, вцепившись пальцами в ручки театрального кресла, пытаясь воспринять все, что происходило на сцене.
Женщины-танцовщицы в традиционных костюмах с жесткими пачками и парчовыми сверкающими корсетами танцевали по сцене и попадали в объятия танцоров-мужчин, тела которых были похожи на римские скульптуры. Тела танцоров представляли собой машины, отточенные и мускулистые, гладкие и мощные. Они двигались с грацией и элегантностью, выражая море эмоций одним лишь взмахом рук.
На меня нахлынули воспоминания. Балетный класс. Как стоя у станка, я училась выворачивать ноги. Делать плие. Как моя мама, Марисса, которая сейчас осталась лишь тенью в моих воспоминаниях, восхищалась мной после моего первого выступления.
Тоска, когда я видела рекламу балета или маленькую девочку в пачке, идущую на занятия. Сокрушительная зависть, что я почувствовала, когда услышала, как Кили Майерс в седьмом классе рассказывала всему нашему классу, что летом поедет в балетную школу в Париж.