Запятнанные
Шрифт:
— Нас не будет слишком много? — спросила Нелл.
— Нелл, дом большой. В нём много спален и куча других комнат. Я не собираюсь рисковать и позволить плачущему ребенку разбудить меня посреди ночи. Я всегда укладываю гостей спать в другом крыле, очень далеко от меня. — Мал махнул рукой, указывая на чертовски большое расстояние. — Поверь, места хватит всем.
— Господи, ты сказал в другом крыле? — удивленно фыркнул Джо. Когда я видел тебя в последний раз ты сказал, что ищешь коттедж с видом на
— Эй, я знаю, что после школы мы почти не общались. Но, ребята, я теперь вроде как богат — сказал Мал. — Это большая хижина на воде. Она просто очень, бля, большая.
— Мне нужно увидеть, — сказал Джо. — Кто построил?
— Пиздец, если я знаю. Ты можешь проползти вдоль и поперек, сколько душе угодно, Боб-Строитель. Посмотришь, как всё устроено.
— Ты должен был знать, что он вернётся и сунет нам в лицо свои деньги, — сказал Андре с лукавой улыбкой на лице.
— Ха-ха. — Мал показал ему средний палец. — Кстати. Мне по-прежнему запрещено посещать ваш магазин? И у вас всё ещё есть полная установка Gretsch вашего старика?
— Она наверху, на складе, но я могу принести вниз.
С возбужденным видом Мал потер руки. — Отлично. Она продаётся?
— Возможно. — Андре отхлебнул виски. — Если я буду уверен, что попадёт в дом, где с ней будут обращаться должным образом. Что до тебя, то запрет на доступ к моему магазину может быть в силе, в зависимости от обстоятельств. Ты собираешься снова заняться скейтбордингом, уродливый придурок?
— Чёрт, чувак. Мне было пятнадцать лет! С тех пор я стал намного взрослее.
— Хм.
— Ты меня впустишь. Мы поговорим о барабанах твоего отца позже, и они обязательно попадут в дом, где их будут любить. — Он начал ритмично постукивать по бёдрам. Казалось, Мал постоянно находился в движении. По-моему, он никогда не сидел спокойно. — В любом случае, да, вы все должны прийти ко мне.
— Класс, — сказала Нелл. — Но едой займусь я.
— Продано! — Мал хлопнул ладонью по стойке.
Болтовня и смех разносились по всему пространству, все хорошо проводили время. Или почти все. Я чуть не упустила, как Вон попытался ускользнуть. Ссутулив плечи и склонив голову, он направился в мужской туалет. Я подошла и остановилась снаружи, ожидая, когда он выйдет. Очевидно, я хотела установить с ним эмоциональную связь.
Как только он вернулся, он пошел прямо ко мне. Наверное, я была дерьмовым сталкером. Никакой утонченности. Я чуть не потеряла равновесие, но Вон схватил меня за руки.
— Чёрт, Лидия, — сказал он, слегка нахмурившись. — Ты в порядке?
— Я как раз собиралась спросить тебя об этом.
Он отпустил и озадаченно посмотрел на меня.
— Просто большой дом на озере был твоей мечтой.
Тихо выругавшись,
— Ха,— сказала я. — По-моему, я никогда не была в мужском туалете. Зачем ты меня сюда привел?
— Оглянись вокруг. — Вон прислонился к двери, и начал за мной наблюдать.
На двери был нарисован огромный красный символ анархистов с белой надписью: «Я — музыка. Музыка — это моя жизнь. Панк-рок навсегда». Поверх всего этого был прикреплен слой пленки, для защиты. Я подошла, чтобы попытаться разобрать зелёные и синие каракули внизу. Дата и имя.
«Андре Старший», — прочла я с улыбкой.
— Точно.
— Это часть истории.
— Ага. По-видимому, он нарисовал перед открытием, — сказал он.
— Хорошо, что они сохранили. — Я нерешительно приблизилась к Вону. Он продолжал стоять, прислонившись к двери, со спокойным выражением на лице. — Так тебе не грустно из-за дома Мала на озере?
— Нет. Эти ребята упорно трудились ради всего, что имеют сейчас. Они чертовски хороши в своем деле. Да, я хочу то, что есть у них. Но я не обижаюсь на них за это. Они мои друзья. — Он откинул назад свои золотисто-рыжие волосы, не сводя с меня глаз ни на минуту. — С другой стороны, я злюсь на себя, как ты говоришь, потому что заставил тебя снова почувствовать себя дерьмом. Я открыл свой глупый рот, не задумываясь. Снова. Извини.
В замешательстве я прищурилась.
— То, что я сказал об отношениях, было большой херней.
— Вон. — Я улыбнулась. — Не беспокойся об этом. Ты меня не расстроил. То, что мы пережили на прошлой неделе нельзя назвать отношениями.
Его брови поползли вниз, но он улыбнулся.
— Нет?
— Нет.
— А как бы тогда ты это назвала?
Подойдя к нему ещё ближе, я тихо рассмеялась.
— Утром ты уезжаешь. Разве это имеет значение?
— Скажи, как бы ты это назвала? — повторил он.
Я остановилась перед ним и попыталась расшифровать выражение на его лице. С легкой улыбкой он казался расслабленным. Его ноги были немного расставлены, руки свободно свисали по бокам. В ожидании моего ответа Вон полностью сосредоточился на мне. Проблема заключалась в том, что у меня не было правильного определения. Друзья с привилегиями казались недостаточным, мерзким. Но у меня никогда не хватило бы смелости признаться ему, что это нечто большее.
— Не знаю, — призналась я.
— Я бы назвал это важным.