Зараза
Шрифт:
Куда мы дошли, было непонятно. Как был сплошной лес с кустами, так и остался, только заросли становились все выше, рисуя в темноте многоруких монстров в воображении. Через пару минут нам ответили — такой же резкий крик, будто Лепс попугая душит.
В непроходимых на первый взгляд зарослях открылся проем примерно мне по пояс. Проводник полез первый, я за ним. Метров десять пробирались на карачках, царапая голую спину. Я последний раз так еще совсем мелким пацаном на даче в кустах малины шарился. Вышли на поляну с огромным деревом, я сначала в темноте подумал, что в стену уперлись. А нет, всего лишь
— Ну, что? Потяни детка за веревочку, дверка и откроется? — обратился я скорее к себе, а не проводнику, который уже нырнул куда-то в корни и скрылся в очередном темном проеме.
Взял мартышку в руки и пошел за ним в широкий и, как оказалось, удобный лаз. Ступеньки, вырытые в земле, были усилены ровными ветками, а спустившись где-то на метр, снизу стал пробиваться свет.
В чем-то похожем я уже был. Такой же туннель, как под старым зданием колледжа, только стены чистые и факелы в наличии, да еще и каждый второй зажжен. Нас встречали.
Первым, хорошо видимый под светом факела, стоял чернокожий дед, улыбался и полностью ломал мне шаблон местных колдунов.
Дед казался пришельцем из той уже совсем далекой жизни. Той самой, где люди каждый день выкладывают селфи и модные луки. Кичатся стилем, богатством и радостью жизни. Я не знаток особо брендов, не могу с одного взгляда определить сколько стоят часы на руке, но вот дед производил впечатление, будто он такое может.
Этакий чернокожий стареющий хипстер, недавно вышедший на пенсию. Аккуратная седая борода, синий джемпер в белую полоску, из-под которого торчит синий же воротничок рубашки, бежевые брюки. На голове вместо косичек с колокольчиками — очки в толстой оправе и вязанная шапочка, сдвинутая на затылок. Руки держит в карманах, светя явно недешевыми котлами на запястье.
И тем более контрастно на его фоне смотрелся второй абориген, выглядывающий у него из-за плеча. Тот самый бедолага, которого я вытащил из ящика в застенках Альберта.
Я молчал. Хер его знает, как у хипстеров принято здороваться, явно же не «вечер в хату»? Поэтому начал дед. Вынул руки из карманов и развел их в приветственном жесте.
— Вы же говорите по-русски, если я не ошибаюсь? — голос с приятным тембром, звучит тепло и с едва различимым акцентом.
— Верно, а вы, простите, вот вы все… — я ткнул пальцев в стоящих передо мной, в проводника за спиной и еще неопределенно помахал, указывая, то на стены, то на потолок, — Кто?
— Простите, не с того начал, — дед еще шире растянул улыбку, демонстрируя идеально ровные белые зубы. — Зовите меня Дедушка Лу. Я рад приветствовать вас, в…назовем это — временным посольством города Хемабу.
— Очень приятно, конечно, но первый раз слышу. Я бы погуглил, чтобы не быть невеждой, но у вас здесь связь не ловит.
— О, не трудитесь, все равно ничего не найдете. Или найдете, но не то. Хемабу — тайный город, хоть и является центром колдовской силы всей Западной Африки.
— А вы значит колдун? — я понял, что начинаю раздражаться, эта напускная вежливость, которая вот ни разу не проясняла ситуацию, — А где бубен, череп курицы, травки или
Звонкий смех дедушки Лу эхом разнесся по тоннелю. Проводник с парнем, явно непонимающие по-русски смотрели то на меня, то на него, с явным удивлением.
— Двадцать первый век на дворе, мы уже давно отказались от куриц. И понимаем, что вокруг наших пещер целый огромный мир, с которым можно и нужно вести дела. Считайте меня пиар-менеджером или послом нашей общины. И могу ли я все-таки узнать ваше имя?
— Меня зовут Андрей, это я так, чтобы не показаться невежливым. А в остальном давайте без этой всей херни, вы просто расскажете мне кто вы и зачем я здесь?
Дед совсем по-старчески вздохнул, поминая всю молодежь дурным словом, поманил меня рукой, мол, по дороге расскажу и повел по тоннелю.
Долго говорил. Не получалось у него избегать витиеватых отступлений, а, может, просто соскучился по практике языка. Мы уже прошли в какую-то пещеру, обустроенную под вполне приемлемую жизнь. Длинный стол, очаг с едва заметным дымком, уходящим в отверстие на потолке. Вдоль стен низкие тростниковые хижины, по размеру сравнимые с одноместной палаткой.
В пещере были люди, еще пятеро типовых папуасов разной степени дряхлости, все в татушках и колокольчиках. Вот эти уже вполне выглядели, как туземные колдуны. Но на меня с дедушкой Лу даже не посмотрели.
Из того, что я понял — они действительно считали себя не только колдунами, но и охотниками на демонов. Вроде как камаджоры, но обособленные. То есть каждый охотник на демонов был камаджором, но не каждый камаджор был охотником.
Эти были. И вели свою историю уже несколько тысяч лет, из поколения в поколение передавая тайные ритуалы, рецепты трав и особого состава, которым били себе татуировки. Мне, к слову, набить татуху дед отказался, сославшись на то, что помру и не выдержу. Только те, кто с детства по чуть-чуть бьет, по сути вырабатывает иммунитет к побочке, со временем воспринимая только полезные свойства.
Главная тайна и дело всей жизни у общины была борьба с абсолютным первоначальным злом — демонами Джуджу.
По-любому дедушка Лу нагонял пафоса, чередуя древние легенды и вполне понятные объяснения, но картинка складывалась четкая. Ожившие мертвецы и их мутировавшие собраться по версии охотников на демонов и были теми самыми Джуджу. А славные предки дедушки Лу боролись с ними с начала времен, а в итоге победили и с помощью магического камня смогли запечатать в глубокой пещере. Из которой они давеча и вырвались.
Я в основном слушал, лишь изредка пытаясь спорить, приводя, как мне казалось, здравые аргументы. Но все эти споры заканчивались примерно по одному сценарию:
— Современная наука предполагает, что дело не в мистике и не в демонах, а в грибе-паразите, который оплетает все внутренние органы жертвы, мутирует и контролирует каждый уголок его организма?
— Демон не был бы демоном, если бы не мог принимать нужные ему формы…
— Опять же есть данные, что первые зараженные подхватили паразита в алмазной шахте.