Зараза

Лазарева Элеонора

— А кто сказал, что с заразой? Кто определил?

— Наш доктор, — вскинул тот брови в удивлении, будто странно для него, что кто-то не знает их доктора.

— Надо же, какой спец выискался. А мы в городе так и не смогли определять, что это грипп или зараза. А он тут, оказывается, влет. И как же его зовут, вашего вундеркинда?

— Доктор Василь Василич Ишмухамедов. Он у нас уже тридцать лет врачует и всё на свете знает. Даже многих вылечил. А вот этот, дурак, сбежал.

— Всё, я поняла, — хмыкает Людмила. — Если он, то тогда конечно. Ему привет и здоровья.

Собирает

сумку, снимает перчатки и натягивает респиратор. Потом прихватывает меня под руку и тащит к машине. Я упираюсь.

— Что это? Как это называть?

— Всё потом расскажу. Давай скорее поехали. Давай заводи! — машет она выглядывающему в окно Эйтану.

Открывает дверь, заталкивает меня на сидение и оборачивается к Симеону.

— Давай быстрей, кончай там разговаривать, опаздываем! — кричит она и машет тому рукой.

Я ничего не понимаю и смотрю на нее удивленно.

— Надо срочно уходить. Срочно.

И запрыгивает сама, после того, как за ней садится и Симеон на место Эйтана. Тот уже завел и теперь жмет на педаль. Машина трогается. И тут оборачивается первый полицейский, что рассказывал про местного доктора и что-то кричит и машет рукой. Эйтан собирается приторамаживать.

— Гони! — вдруг истерично кричит Люська.

Эйтан подчиняясь ее голосу давит на педаль. Машина взревела и рванула вперед.

— Не останавливайся! — вновь кричит она Эйтану.

Тот вцепившись в руль, напряженно всматривается на дорогу. Город. Могут идти люди, машины, животные. Видно, как он взвинчен.

— Да что случилось? — уже кричу ей я.

Она испуганно вглядывается в боковое зеркало, что рядом со мной. Я тоже смотрю и вижу, как за нами уже едет нам знакомая полицейская машина и уже включена сирена. Эйтан смотрит на меня.

— Гони, — киваю я.

Машина набирает ход. Вот уже окраина, и мы выскакиваем на грунтовую дорогу. Полицейские отстают. Из машины выходит один и долго смотрит вслед, пока мы не удаляемся довольно далеко. Эйтан снижает скорость.

— Прямо? — кивает на дорогу.

— Пока прямо.

Поворачиваюсь вновь к напряженной Людмиле.

— Ты можешь объяснить, что произошло?

— Мы чуть не вляпались все вместе в одно гадкое дело. Этот доктор, так называемый, — скривилась она, — сумасшедший ученый. Когда-то он все пороги оббил и уже стал притчей во языцех, когда доказывал, что можно победить грипп, притом любой, если пересаживать мозжечок здоровой обезьяны в мозг больного. Сначала от него отмахивались, а потом просто посадили в больницу для умалишенных, когда узнали, что он намеривался сделать такую операцию больному ребенку. Хорошо, что хватились вовремя. Ребенка отвезли в область и вылечили, а его лишили всех дипломов и наложили запрет на врачевание. И вот видишь, теперь объявился. Нам рассказали, как только всё заварилось, уже никто не торопился им заниматься. Свои бы дела разгрести. Но потом мы узнали, что он все-таки проделывал свои попытки врачевать таким образом. А тем более сейчас, когда пошла пандемия. Только вот вместо обезьян использовал здоровых людей. И не своих жителей, сволочь. Боится расправы.

—

А как же свои власти? — задала законный вопрос. — Они же должны знать? Должны принять меры?

— Да кому это сейчас нужно! — воскликнула она. — Власти эти либо дома закрылись, либо смылись куда-нибудь. Им есть дело до граждан? Тем более не своих.

— А полиция тут при чем? Они-то каким образом к нему?

— Так говорят, что на его прикорме служат. Кому-то из них высших помог справиться с заразой. Хотя я больше, чем уверена, что был простой грипп или ОРВИ. Симптомы одинаковы. И конечно без трепанации черепа. А тот ему уже по гроб обязан. Вот и отлавливают чужих по дороге или заезжающих. Иногда просто заманивают.

— Да-да, — вмешался Симеон. — Меня тот все спрашивал, кто мы такие и куда путь держим. Обещал, если здесь остановимся, то и даже развлечения по полной.

— Вот, что я говорю! — обрадовалась поддержке Люська. — И обратили внимание, что при такой картине аварии, не было любопытствующих. Никого. Мы стояли одни среди центра! А мужик, видимо, просто сбежал, вырвался от них. Да вот, неудачно. То-то мне перед смертью сказал уходить и про ужас. Но это все-таки лучше, чем под ножом сумасшедшего. Прости, Господи!

И она провела ладонями по лицу, будто снимала отчаяние. Потом продолжила.

— Они бы и нас задержали, но увидели бронники и кобуру пистолета у Симеона и поняли, что не потянут, против вооруженных мужиков, хотя и рванули за нами. А начинать стрелять нам не следует. Даже их. Вот того, так называемого доктора бы… и то… Пусть судит Господь, а не мы.

— Просто Голливудские ужастики! — подытожила рассказ Ольга.

Все сидели почти в ступоре, переваривая Люськины слова. Даже не верилось, что в наш двадцать первый век и такое. Дальше ехали в молчании. Постепенно приходили в себя.

— Ты как? — спросила я у Эйтана, который сидел как натянутая струна.

— Я — нормально, — ответил в пол голоса. — Только как представил своих …там у того психа…

Он передернул плечами и сжал так зубы, что заходили желваки.

Ехали еще два часа. В салоне потихоньку возобновились разговоры. Дети не сидят долго на месте. И все устали.

— Надо бы остановиться, а? Надежда? — спросила в спину Елена.

— Эйтан! — тронула его за плечо. — Вон, видишь пологий спуск? Там и съезжай с дороги. Заедем за те кусты и встанем. Давай.

Он кивнул и свернул с дороги. Остановились и вышли, разминать ноги. С Симеоном обошли машину, он побил по скатам, и осмотрел ее вокруг, а я вышла на дорогу и посмотрела назад и вперед. Потом присела на брошенное кем-то ржавое, прохудившееся ведро и достала планшет. Сверилась с ним и прикинула, что до следующего населенного пункта еще не близко и даже обрадовалась. После сегодняшнего уж больно не хотелось во что-то вляпываться.

— А ты говоришь, черная кошка! Да если бы не она, то неизвестно чтобы было! А так мои опасения были не напрасны. Жалко только того мужика. Он-то проехал не зная, и то… Нет! Хочешь, верь, хочешь не верь! — жаловалась я Людмиле. Та только зло ухмылялась.