Заразительный смех мертвеца

Синякова Екатерина

***

Старицкие ожидали отца и его супругу. Машу охватило волнение, ее щеки и уши горели.

– А вдруг я ей не понравлюсь?.. – бормотала барышня, меряя шагами залитую солнечным светом мастерскую.

– Это вздор! – Павел взял лицо сестры в свои ладони. – Ты не можешь оставить кого-либо равнодушным.

Маша прикрыла отяжелевшие веки и обняла брата, наслаждаясь его обществом. Павел всегда мог утешить ее, найти правильные слова, однако дурное предчувствие не покидало художницу: «Я должна закончить портрет брата, чтобы оставить что-то после себя».

***

Ключница сообщила Павлу

о прибытии экипажа его отца. Юноша взял Машу за руку и вывел сестру на улицу. Старицкие застыли на крыльце в нерешительности.

Первым из экипажа вышел Михаил Сергеевич, он остановился возле приоткрытой дверцы и протянул руку своей молодой супруге. Анна приняла помощь и сошла на мощенную камнем дорожку, вслед за ней, как чертенок, выскочил Антон. Ребенок восхищенно осматривался, более всего его заинтересовала стоявшая на ступенях барышня. Светло-русые локоны обрамляли ее круглое румяное лицо, голубые глаза были расширены от страха. Антон захотел защитить ее, успокоить. Мальчик бросился к Маше, обнял ее ноги. Барышня удивленно моргнула и взъерошила рукой волосы ребенка.

– Как тебя зовут? – спросила Маша.

– Антон, – гордо ответил мальчик и добавил: – Вы прекрасны!

Барышня рассмеялась и повернулась к стоящему рядом брату:

– Какой забавный малыш!

Павел рассеянно кивнул, однако взгляд его был прикован к мачехе. Юноша представлял себе Евгению Александровну иначе. Приближавшаяся женщина была лишь на несколько лет старше самого Павла, ее холодная красота завораживала, а темные глаза пугали. «Отец вернулся с другой женщиной, не о ней он рассказывал нам», – подумал юноша.

Павел опустился на одно колено и спросил у Антона:

– К нам идет твоя мама?

– Да, – подтвердил ребенок.

– Я запамятовал имя твоей матушки… – продолжил юноша, чтобы подтвердить свою догадку.

– Анна, – протараторил Антон, а после исправился: – Анна Ивановна.

Маша с Павлом переглянулись, они были изумлены: «Что заставило отца изменить свое решение? Кто эта женщина?»

***

Михаил Сергеевич представил детям молодую жену и ее сына. Анна была молчалива и напряжена, как натянутая струна. Отобедав, барыня пожелала отдохнуть после длительного переезда и удалилась. Ее сын оживленно беседовал с Машей, всюду следовал за ней.

Павел почувствовал себя чужим: отец был холоден с ним, а сестра загорелась идеей научить сводного брата рисовать.

«Ревность, именно это чувство овладело мною. Раньше мы с Машей были неразлучны, а теперь… в ее жизни появился маленький поклонник», – думал юноша с досадой.

***

Михаила Сергеевича вызвали на службу. Его отъезд позволил детям закутаться в шлейф спокойствия и беззаботности.

Павел заглянул в мастерскую сестры. Маша показывала Антону, как смешивать масляные краски, чтобы получить новые цвета.

– Маша, я собираюсь прокатиться верхом. Ты не желаешь составить мне компанию? – поинтересовался юноша.

– А как же отец? Он скоро прибудет и, если узнает, что я покинула поместье, устроит скандал, – произнесла барышня, изящно пожимая плечами.

– От отца пришло письмо. Он вынужден задержаться в столице; нам никто не помешает, – Павел радовался возможности провести время с Машей.

– Ожидай меня возле конюшни, –

отозвалась сестра, откладывая кисть в сторону.

– А мне можно с вами? – спросил Антон, неспешно наносивший мазки на небольшой холст.

– Нет, ты еще мал, – Павел покачал головой.

– Маша, я буду скучать! – ребенок огорчился.

– Я скоро вернусь, – пообещала барышня, – и мы продолжим занятие.

***

Павел помог Маше спуститься с коня, когда они добрались до границы земельных владений отца.

– Я видела сон, – промолвила барышня, собирая полевые цветы для венка. – Он был довольно странным: Антон стоял возле мольберта и пытался закончить твой портрет, а ты, как вихрь, ворвался в мастерскую и закричал на него.

– Почему же я кричал? – удивился юноша.

– Потому что Антон был неаккуратен и испортил начатую мною работу, – объяснила Маша.

– Ты права, странный сон, – Павел нахмурился. – Ты много времени проводишь с этим мальчишкой…

– Я люблю детей, – согласилась сестра. – Тебя расстраивает то, что я так сблизилась с Антоном?

Брат опустил взгляд, на вопрос он не ответил. Маша подошла к Павлу, взяла его лицо в ладони, заставив брата посмотреть на себя, и сказала:

– Я буду больше времени уделять тебе. Я люблю тебя, Паша.

Юноша обнял спутницу, прижал ее к своей груди и, запечатлев на лбу сестры легкий поцелуй, пообещал:

– Я тоже люблю тебя, Маша. Лишь ты понимаешь меня. Если Антон так дорог тебе, я попытаюсь стать ему другом.

– У тебя доброе сердце, – барышня засияла от радости.

***

Солнце позолотило верхушки деревьев, за которыми пыталось скрыться от глаз любопытных наблюдателей. Начало смеркаться.

– Нас хватятся, – прошептала барышня. – Нужно спешить.

Павел кивнул и подсадил сестру, помогая ей подняться на коня. Старицкие помчались домой. Юноша любовался тем, как развеваются золотистые локоны Маши на ветру, как напряжена спина наездницы, сосредоточен взгляд. Павел позволил сестре обогнать себя, он знал, что она желает быть первой.

Старицкие приближались к поместью. Антон, игравший на крыльце, увидел Машу и бросился к ней. Ребенок подбежал к коню слишком близко.

Барышня ахнула и закричала:

– Не подходи, затопчет!..

Маша натянула поводья и попыталась увести коня в сторону от мальчика. Сероглазый ребенок напугал животное, конь встал на дыбы, а после помчался к изгороди, перемахнул через нее и, поднимая пыль, поскакал по полю. «Все повторяется. Я не успею закончить портрет…» – с ужасом подумала барышня, тщетно пытаясь заставить животное остановиться. Только сейчас Маша поняла, что глаза незваного гостя, всколыхнувшего прошлое, тоже напоминали затянутое грозовыми тучами небо. Безжалостный поток неприятных мыслей оборвался, когда конь пронесся под дубом с мощными раскидистыми ветвями, – наездница не успела пригнуться; из-за столкновения с веткой ее лицо «перечеркнули» глубокие борозды; шейные позвонки, подобно сброшенной небрежным движением со стола фарфоровой статуэтке, переломились; голова Маши запрокинулась назад, а светлые изящные руки барышни выпустили поводья. С небес хлынул дождь. Скакун оступился на скользкой траве и повалился на бок, придавив своим весом мертвую наездницу.