Зарница

Панченко Сергей Анатольевич

К шуршащему звуку пролетающих снарядов добавился отвратительный визг падающих мин. Он так входил в резонанс с нервами, что возникали безотчетные мысли вскочить и бежать сломя голову. Разрывы мин и стригущие осколки от них, нагоняли страху и превращали игру из азартного тира в пугающий ужастик.

В лесу раздались выстрелы.

– Томас, что у вас?

– Прикончили.
– Ответил он.

– Поздно, кажется, они успели пристреляться.

– Ничего, нам отсюда видно их позиции как на ладони. Садись за орудие, попробуем

их накрыть.

Санек не готов был морально сесть в БМП. Снаряды и мины рвались так близко, что могли запросто попасть в нее. Страх пришлось преодолеть, чтобы не испортить остальным игру. Он забрался внутрь, кое-как пробравшись через ящики со снарядами. И очень вовремя. Совсем рядом в окоп упала мина.

– Ориентир дайте.
– Попросил Санек Томаса.

– Градусов десять левее поворота дороги. Поставь ствол чуть выше холма.

Санек отмерил, как сказал Томас и выстрелил. Где-то далеко бахнуло, но звук потонул в шуме близких разрывов.

– Еще два градуса левее и чуть выше. Недолет.

Санек внес поправки и выстрелил.

– Нормально. Почти зацепили. Еще полградуса вверх.

Санек поправил и выстрелил.

– Отличный выстрел. Дай серию по тем же ориентирам.

Пять снарядов ушли один за другим. Вражеский огонь ослаб.

– Снимаются. Подмога идет. Кажется, собираются в атаку. Пополни боеукладку.

Вражеский огонь хорошо развалил траншеи, но ущерба команде не нанес, за исключением двух ранений. Томас вернулся на место и рассказал, что по дороге, к позиции фашистов снова идут танки.

– Я бы заранее перегнал БМП и до поры не трогал ее, чтобы иметь козырь. Пока у нас достаточно РПГ, можно продержаться.

Лев отогнал машину во второй капонир. Санек поймал себя на мысли, что игра перестает быть похожа на игру. Мысленно, он уже свыкся с опасностью и адреналин от предстоящей атаки фашистов не выделялся так же, как с утра. Ему начало казаться, что это не развлечение, а какая-то работа, которую надо доделать.

Так было, пока на горизонте, не показались черные пятна танков Рейха. Они шли в цепь, в шахматном порядке, не меньше тридцати штук. Прячась за танками, бежала пехота. Расстояние до них было не меньше полутора километров. Игроки, уже без команды, заняли свои огневые позиции. Санек взял в руки трубу РПГ и загнал в нее гранату. Леня завис рядом, держась за ручки АГСа. Наступила тревожная тишина ожидания.

Вдруг, сзади раздался шум. Санек, со страха, чуть не пальнул в его источник из гранатомета. К их позициям, пригнувшись, бежал командир Советов, тот самый, что утром вывез из деревни свою семью. Он упал в окоп и отдышался.

– Ты чего, бро, вернулся?
– Спросил Санек.

– Я это, мужики, не смог проехать, немцы кругом. Машину несколько раз обстреляли.

– Жена, дочь?

– Не зацепили, слава богу.

– А где машину бросил?

– В овражке, рядом, чтобы семью снаряды не задели.

Народ,

начал подтягиваться, чтобы послушать военного.

– Как же так, господин офицер, враг у ворот, а вы расслабились, проморгали начало войны?
– Леня выбрал насмешливый тон.

– Товарищ командир или товарищ старший политрук.
– Переправил его военный и стал испуганно озираться, будто чего осознал.

– Да не враги мы твои, на одной стороне.
– Успокоил его Санек.

– Не похожи вы, мужики на наших.
– Робко признался командир, разглядывая необычное оружие.

– А ты из окопа глянь туда и все твои подозрения рассеются.
– Предложил Габриэль.

Военный осторожно высунулся и первым делом увидел следы кровопролитного побоища, дымящиеся танки и многочисленные трупы. На его лице отразилось чувство крайнего удивления, но потом он увидел приближающуюся колону фашистов.

– Немцы?
– Командир опустился на дно окопа.

– Фашисты.
– Переправил его Леня.
– Это невежливо ассоциировать вместе нацию и идеологию, не политкорректно.

Военный явно много не понимал.

– Мы называем их Рейхом или фашистами, мы же играем за Советы, или коммунистов.

– Играете?
– Военный совсем запутался.

– Чего вы пристали к человеку.
– Вступился за него Санек.

Он просто представил, что на месте этого человека мог оказаться его дед, ни сном, ни духом не слышавший про 'Зарницу', про то, что в войну можно играть, про перемещения во времени.

– Чего к нам прибежал? Как семью собираешься спасать?
– Спросил его Томас.

Командир выставился на него во все глаза. У Томаса был сильный немецкий акцент.

– Я не знаю, хотел узнать, может быть, вы отступать собирались и вместе мы как-нибудь бы прорвались?

– Ого, да ты нам хотел всю игру испортить. Херушки, мы заплатили за эту игру и будем в нее играть до полного отскока. Хочешь, играй с нами?

– Я не понимаю, мужики, вы о чем?
– Военный бегал глазами по лицам, ожидая ответа на свои вопросы.

– Мы о том, что отсюда никуда не двинемся. Максимум, разведать ситуацию в округе. Бежать, как вы, мы не собираемся, какой в этом интерес?

– Я понимаю, понимаю, но, у меня семья. Если бы я мог их в безопасное место отправить, я бы и сам до конца стоял.

Он говорил так убедительно, что Санек понял все, что творится у военного на душе. Ему хотелось помочь этому несчастному, но он не знал, как. Время было упущено. Бежать надо было сразу, как началась война и без оглядки. Насколько он помнил, Рейх пер без остановки многие недели. Были очаги сопротивления, но они не сыграли роли для общей картины наступления.

– Слушай, друг, отступать тебе некуда, фашисты отрезали все пути. Вон лес, можете там отсидеться, а потом, когда горячка пройдет, выйдете в деревню, скажете, что беженцы. Глядишь, фашисты вас пожалеют.