"Зарубежная фантастика 2024-2". Компиляция. Книги 1-18

Гудкайнд Терри

Он пристально посмотрел на Сьюзан, которая медленно села на стул и тоже смотрела на него глазами, полными страха и тревоги. Это означало, что она все поняла.

— И все же, когда утром ты пришел ко мне, ты был спокоен и собран. Ты вполне здраво рассуждал, когда я нес околесицу про кошку Шредингера. Ты не был похож на человека, в отчаянии решившегося совершить невероятное. Признаюсь, именно тогда я опустился до лжи и преувеличил грозящую тебе опасность. Я сделал это, чтобы держать тебя в руках.

— Тебе это не удалось. Я ушел.

— Кое-что задумав, не так ли? Я знал, что ты вернешься. Я приношу свои извинения, что,

как бы это сказать, обманывал тебя, но то, что я пытаюсь найти, находится вне сферы интересов и забот полиции. Дело в том, что ты вчера отважился на несвойственные тебе действия, когда взбирался по отвесной стене… Кто ты в таком случае и почему это сделал?

Ричард вздрогнул. Его молчание затянулось.

— Какое это имеет отношение к фокусам? — наконец спросил он.

— Это мы узнаем в Кембридже, куда должны немедленно поехать.

— Почему ты так уверен…?

— Это беспокоит меня. — Лицо Дирка было суровым и мрачным.

Для человека, обычно словоохотливого, он теперь стал скуп на слова.

— Я вдруг обнаружил, что о чем-то знаю, но не могу понять, откуда и как я мог это узнать. Возможно, здесь срабатывает тот самый инстинкт, который помогает мгновенно поймать мяч, даже еще не видя, что он летит. Или этот же инстинкт, только еще более глубокий и неосознанный, предупреждает тебя, что за тобой следят. Для моего интеллекта является оскорблением, что столь высмеиваемая мною людская доверчивость… оказывается, присуща и мне тоже. Ты помнишь… эту печальную историю с экзаменационными билетами?

Он действительно казался расстроенным и подавленным. Ему стоило усилий заглянуть в самого себя, чтобы продолжить разговор.

— Умение сосчитать, что дважды два четыре, извлечь квадратный корень из пятисот тридцати девяти… это несколько, согласитесь, другое. А я… Позвольте мне… э-э-э… привести один пример.

Дирк был взволнован и наклонился низко над столом.

— Вчера я увидел, как ты лез в окно этой квартиры. Я сразу почувствовал неладное. Сегодня я заставил тебя рассказать мне все до мельчайших подробностей о том, что произошло вчера. Теперь я напряг свой мозг, использовал весь свой интеллект, чтобы, возможно, разгадать величайшую тайну, которую хранит эта планета. Клянусь, это так, и я могу это доказать. Вы должны поверить мне. Если я скажу вам, что знаю нечто страшное, об ужасном зле, которое мы должны немедленно предотвратить, ты поедешь со мной в Кембридж?

Ошеломленный Ричард кивнул.

— Отлично, — облегченно промолвил Дирк. — А что это? — указал он на тарелку Ричарда.

— Маринованная селедка. Хотите попробовать? — предложила Сьюзан.

— Нет, спасибо. — Дирк поднялся и стал застегивать пальто. — В моем лексиконе, — добавил он, направляясь к двери и прихватив с собой Ричарда, — нет слова «селедка». Всего хорошего, мисс Уэй, и пожелайте нам вовремя добраться.

25

Глухо рокотал гром, предвестник нескончаемого моросящего дождя с северо-востока, извечного спутника всех земных катаклизмов.

Дирк поднял воротник кожаного пальто, спасаясь от непогоды, но она не могла погасить его почти дьявольского веселья, когда они с Ричардом подходили к древним воротам двенадцатого века.

— Колледж Святого Седда, Кембридж! — торжественно воскликнул Дирк, спустя восемь лет снова видя перед собой эти ворота. — Сооружены в каком-то году, кем, не

помню, в честь кого, тоже забыл.

— Святого Седда? — высказал предположение Ричард.

— А знаешь, вполне возможно. Один из самых занудных святых во всем Нортхьюмберленде. Его братец Чэд был еще занудней. Его именем назван собор в Бирмингеме, если тебе это что-то говорит. А, Билл, рад видеть тебя, — поприветствовал он привратника, который, опередив их, вошел в ворота.

Тот оглянулся:

— Мистер Чьелли! Рад вашему возвращению, сэр. Сожалею, что у вас были неприятности, и надеюсь, что все уже позади.

— Да, Билл, все уже позади. Как видишь, я жив и здоров. А как миссис Робертс? Ее все еще беспокоит нога?

— Нет, с тех пор, как ее отняли. Спасибо, сэр, за внимание. Но между нами, я не возражал бы, если бы, ампутировав, ее все же оставили нам. Я даже приберег для нее местечко на каминной доске. Но что поделаешь, нельзя так нельзя. Мистер Мак-Дафф, — добавил он, кивнув Ричарду. — Кстати, о лошади, о которой вы вчера вечером спрашивали, сэр. Нам пришлось убрать ее из профессорской квартиры. Она ему мешала.

— Я просто так спросил, из любопытства, Билл. Надеюсь, она не очень побеспокоила вас, — заметил Ричард.

— Меня ничто не может побеспокоить, сэр, кроме разве молодых людей в сутанах. Терпеть их не могу.

— Если лошадь снова побеспокоит тебя, Билл, — перебил его Дирк, похлопав по плечу, — сообщи мне и я с ней поговорю по душам. А теперь скажи, где профессор Кронотис, раз ты о нем заговорил? У нас к нему важное дело.

— А этого я не знаю, сэр, и позвонить не могу. Его телефон неисправен. Почему бы вам самим не заглянуть и проверить. Второй дворик, в левом углу.

— Ладно, я знаю, где квартира профессора, Билл, спасибо. Мои наилучшие пожелания тому, что осталось от миссис Робертс.

Они быстро пересекли Первый внутренний дворик, во всяком случае, это сделал Дирк, ибо Ричард шел своей обычной степенной походкой длинноногого журавля, недовольно морщась от холодных капель дождя, падавших на лицо.

Дирк не иначе как взял на себя роль гида по родному колледжу.

— Колледж св. Седда, — пояснял он на ходу, — это альма-матер Кольриджа и сэра Исаака Ньютона, который придумал, как гуртить края монет и кошкин лаз [12] .

12

Существует анекдот о том, что великий Ньютон, открывший три основных закона классической механики, помимо всего прочего, придумал хитроумный лаз в нижней части двери своего туалета не только для любимой кошки, но и для каждого из ее котят.

— Что? — переспросил Ричард.

— Хитроумнейшее изобретение, простое и гениальное. Лаз для кошки в двери туалета…

— Да, — сказал Ричард, — и еще такую безделицу, как закон всемирного тяготения.

— Тяготения, — Дирк пренебрежительно пожал плечами. — Да, и это тоже. Хотя это всего лишь открытие того, что лежало на поверхности. Оно так и просилось в руки, бери открывай.

Он вытащил из кармана монетку и небрежно бросил ее на гравий у края асфальтовой дорожки.

— Видишь? — сказал он. — Рано или поздно кто-нибудь заметит. Но кошкин лаз… О, это совсем другое. Это настоящее изобретение, воплощение творческого начала.