"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Сколько вас здесь?
— Только сто человек, князь. Но не суди о нас по количеству — суди по числу убитых, которых мы оставляем за собой.
17
Человек был зарыт по шею в плотно утоптанную сухую землю. Муравьи ползали по его лицу, и солнце палило бритую голову. Он слышал стук приближающихся копыт, но повернуться не мог.
— Чума на тебя и на весь твой род! — крикнул он.
Кто-то спешился, и благодатная тень упала на него. Подняв глаза, он увидел
— Мы ищем становище Волков, — сказал он. Зарытый выплюнул заползшего в рот муравья.
— А мне-то что? Или ты думаешь, что меня вместо придорожного столба тут оставили?
— Я как раз подумываю, не выкопать ли тебя.
— Я бы на твоем месте не стал. В холмах позади тебя полным-полно Вьючных Крыс. Они тебя за это не похвалят.
«Вьючными Крысами» прозвали племя Зеленой Обезьяны лет двести назад, когда у них после одной битвы угнали лошадей и им пришлось тащить свои пожитки на себе. Другие племена не забыли об этом позоре и Обезьянам забыть не давали.
— Сколько их там? — спросил Тенака.
— Да кто их знает? Для меня они все на одно лицо. Тенака поднес кожаную флягу с водой ко рту зарытого, и гот жадно напился.
— Ты сам-то чей? — спросил Тенака.
— Хорошо, что ты прежде напоил меня, а потом уж спрашиваешь. Я Субодай из Копья.
Тенака кивнул. Волчья Голова ненавидела Копье по той причине, что тамошние воины свирепостью и мастерством не уступали Волкам.
Уважение к врагу не входило в обычаи надиров. К более слабым питали презрение, к более сильным — ненависть. Копье, хоть ни в чем и не превосходило Волков, относилось к последней категории.
— Как же это Копье поддалось Вьючным Крысам? — осведомился Тенака.
— Такое уж везение. — Субодай выплюнул еще нескольких муравьев. — Лошадь сломала ногу, и они вчетвером накинулись на меня.
— Только вчетвером?
— Мне нездоровилось.
— Я, пожалуй, все-таки тебя откопаю.
— Напрасно, Волчья Голова, — вдруг мне придется тебя убить?
— Стану я опасаться человека, которого могут осилить каких-то четверо Вьючных Крыс. Откопай его, Рения.
Тенака сел, поджав ноги, на землю и стал смотреть на холмы. Никакого движения там не наблюдалось, но он знал, что за ним следят. Он выпрямил свою надорванную спину — за последние пять дней ей стало намного лучше.
Рения разгребла утоптанную землю, отрыла связанные за спиной руки Субодая и разрезала путы. Он оттолкнул ее и сам завершил работу по своему избавлению. Не сказав Рении ни слова, он подошел к Тенаке и сел на корточки рядом с ним.
— Я решил не убивать тебя.
— Для человека из Копья ты очень умен, — сказал Тенака, по-прежнему глядя на холмы.
— Да, это так. А твоя женщина, я вижу, дренайка — мягкая.
— Я люблю мягких женщин.
— Ну да, у них есть свои достоинства. Не продашь ли мне меч?
— А чем заплатишь?
—
— Твоя щедрость сравнима только с твоей самоуверенностью.
— Я тебя знаю: ты Пляшущий Клинок, наполовину дренай. — Субодай снял подпоясанный меховой полушубок и стряхнул муравьев с плотно сбитого могучего тела. Тенака не потрудился ответить — он смотрел на холмы, где клубилась пыль и люди садились на коней.
— Их там больше четырех, — заметил Субодай. — Так как насчет меча-то?
— Они уезжают, — сказал Тенака. — Вернутся с подкреплением. — Он подошел к своей лошади и сел в седло. — Будь здоров, Субодай!
— Погоди! А меч?
— Лошадь-то ты мне не пригнал.
— Пригоню, дай срок.
— Не дам. Что еще ты можешь предложить? Положение Субодая было безвыходным. Если его оставят здесь без оружия, он погибнет меньше чем через час. Он подумал, не напасть ли на Тенаку, но взглянул в его лиловые глаза и решил, что лучше не надо.
— Больше ничего. Зато ты, мне сдается, на этот счет что-то придумал.
— Ты поступишь ко мне в услужение на десять дней и проводишь меня к Волкам.
Субодай сплюнул.
— Все лучше, чем подыхать здесь. Десять дней, говоришь?
— Да.
— Считая нынешний?
— Да.
— Согласен. — Субодай протянул руку, и Тенака втянул его на лошадь позади себя. — Хорошо, что мой отец не дожил до этого дня, — проворчал надир.
Они тронулись рысью на север, и Субодай стал думать об отце. Сильный был человек и наездник отменный, но нрав имел бешеный.
Нрав-то его и погубил. После скачки, которую выиграл Субодай, отец обвинил сына в том, что тот ослабил подпругу его, отца, кобылы. Вслед за словами в ход пошли кулаки и ножи.
Субодай до сих пор помнил удивление на лице отца, когда нож сына вошел ему в грудь. Человек должен уметь сдерживать свой норов.
Надир перегнулся назад, уставив черные глаза на Рению. Хороша! Для степной жизни, может, и не годится — зато годится для другого.
Еще девять дней он послужит Пляшущему Клинку — а потом убьет его и заберет себе его женщину.
Да и кони тоже хороши. Субодай ухмыльнулся, вновь ощутив радость жизни.
Он возьмет себе женщину, возьмет лошадей и всеми натешится всласть.
Лейк, обливаясь потом, налегал на тяжелую деревянную рукоять — надо было отвести назад плечо самострела и насадить ременную тетиву обратно на крюк. Паренек в кожаном переднике подал ему неплотную связку из полусотни стрел, и Лейк поместил их в чашу. В тридцати футах от него двое помощников установили у стенки толстую деревянную дверь.
Ананаис сидел в углу, прислонясь спиной к холодной каменной стене старой конюшни. Пока что требовалось больше десяти минут, чтобы зарядить эту машину. Он приподнял маску и поскреб подбородок. Десять минут — и пятьдесят стрел! Любой лучник за половину этого времени может выпустить вдвое больше. Но Лейк очень старался, и Ананаис не хотел обескураживать его.