Зарубежный детектив XX века. Популярная библиографическая энциклопедия

Бавин Сергей Павлович

И в этом романе, несмотря на весьма напряженную интригу, детективное решение проблемы не является главным для писателя. Автор довольно быстро дает понять, кто на самом деле является «двойным агентом», работающим на Москву, и его дальнейшая судьба предрешена. Гораздо важнее, по мнению Грина, приглядеться к психологии действующих лиц, раскрыть мотивы их поведения — что не менее загадочно и увлекательно, чем погони и перестрелки. В этом своем качестве Грин верен себе на протяжении десятилетий. То же самое можно сказать и относительно саркастического романа «Доктор Фишер из Женевы, или Ужин с бомбой», где издевательские злодейства богача, играющего на алчности гостей своих регулярных приемов, оборачиваются неожиданной стороной для главного героя, или о самом позднем произведении писателя —

романе «Десятый», в котором детективная интрига, основанная на принципе «кто есть кто», — лишь повод для размышления о душе человека, продавшего в тюрьме свой смертный жребий другому за богатое имение…

В завершение можно сказать, что на примере творчества Грэма Грина ясно видно, как «большая литература», не чураясь детектива, и детектив, не избегая сложных жизненных проблем, взаимно обогащаются и дают значительные творческие результаты.

Издания произведений Г. Грина

Брайтонский леденец/Пер. Е. Петровой и А. Тетеревниковой//Звезда. — 1988. — № 10–12.

Ведомство страха/Пер. Е. Голышевой//Английский детектив. — М., 1983;//Свидетели обвинения. — М., 1989.

Десятый/Пер. И. Бернштейн//Иностр. литература. — 1986.— № 12.

Доктор Фишер из Женевы, или Ужин с бомбой/Пер. Е. Голышевой и Б. Изакова//Иностр. литература. — 1982.— № 6;//Избранные произведения: В 2 т. — М., 1986.— Т. 2.

Наемный убийца /Пер. Кир. Булычева//Вокруг света. — 1965.— № 10–12; 1966,— № 1–2.

Наш человек в Гаване/Пер. Е. Голышевой и Б. Изакова//Иностр. литература. — 1959.— № 3–4;//Избранные произведения: В 2 т. — М., 1986,— Т. 2.

Наш человек в Гаване. Тихий американец/Пер. Е. Голышевой и Б. Изакова. — М.: Изд-во иностр. лит., 1959.

Тайный агент/Пер. М. Виленского и З. Юрьева//Урал. — 1962.— № 5–8.

Тихий американец/Пер. Е. Голышевой и Б. Изакова//Иностр. литература. — 1956.— № 6–7; М.: Изд-во иностр. лит., 1956; Свердловск: Кн. изд-во, 1958; М.: Прогресс, 1986; Минск: Мастац. лит., 1987.

Тихий американец. Наш человек в Гаване. Комедианты/Пер. Е. Голышевой и Б. Изакова. — М.: Правда, 1986.

Третий человек/Пер. И. Якушиной//Подъем. — 1964.— № 4–6.

Человеческий фактор/Пер. М. Осинцевой//Огонек. — 1988.— № 1–15; М.: Междунар. отношения, 1989.

АНДРЕЙ ГУЛЯШКИ (Андрей Гуляшки)

Романы

Контрразведка, 1959

Приключение в полночь, 1960

Спящая красавица, 1961

Дождливой осенью, 1963

Маленькая ночная музыка, 1965

Аввакум Захов против 07, 1966

Последнее приключение Аввакума Захова, 1976

Убийство на улице Чехова, 1985

К Аввакуму Захову, контрразведчику и археологу, болгарский прозаик Андрей Гуляшки (р. в 1914 г.) пришел в начале третьего десятилетия своей писательской деятельности и на протяжении последующей четверти века придумал для него восемь крупных «приключений» в области борьбы со шпионажем западных разведок против Болгарии.

Захов — мастер интеллектуальной игры, логических умозаключений и безоговорочный адепт интуиции на «хороших людей». Его официальное положение весьма оригинально. По возвращении на родину после защиты диссертации в Москве «одно случайное обстоятельство сделало его добровольным сотрудником органов госбезопасности… Археология отошла на второй план. Добровольный разведчик был зачислен на штатную должность в органы госбезопасности, а штатный археолог превратился во внештатного сотрудника Археологического института…»

Успешно раскрыв первое же дело, он, словно засланный агент в чужой стране, был переведен в «режим консервации» и отвлекаем

от археологии и любимой «Всемирной истории» лишь в исключительных случаях.

«Вольный стрелок», избавленный от рутины повседневной службы, в распоряжении которого, при необходимости, весь арсенал госбезопасности, — фигура по-своему уникальная. В остальном же автор предпочитает пользоваться клише. Как «подобает» фигуре такого ранга, Захов разведен, изредка испытывает легкие влечения (не всегда разделенные) к молодым особам женского пола, довольно замкнут; «чувство одиночества» и «смутной беспричинной тоски» хорошо знакомо ему. Среди немногочисленных его пристрастий — камины, курительные трубки и алгебраические задачи; любимое время года — осень, погода — тихий дождь…

У Захова есть верный обожатель и биограф, от имени которого написано большинство «приключений», — ветврач из Момчилова, а позже — бактериолог в столичном институте Анастасий Буков. Именно от него исходят все подробности об Аввакуме, его привычках, характере, поступках; из этого же источника легко и много можно узнать о самом Букове — этаком гибриде Санчо Пансы и доктора Уотсона, окрашенном «местным» колоритом — необычайной болтливостью, сентиментальностью, несколько ироничным, но все же самолюбованием на фоне самого Аввакума. Автор таким образом широко пользуется возможностью включать в детективный сюжет картины реальной жизни своей страны — жизнь деревни (к этой теме Гуляшки испытывает особую привязанность) и города, психологические портреты множества людей, пейзажные зарисовки.

Романы Гуляшки, как это и принято в «шпионской» литературе, весьма идеологизированы. Впрочем, в сериале заметна любопытная динамика. Первые приключения Захова (нелишне помнить время их написания — рубеж пятидесятых — шестидесятых годов), по замыслу автора, не допускают и тени сомнения в реальной опасности притязаний коварных шпионов на тайны болгарской геологоразведки («Случай в Момчилове») или на благополучие болгарского животноводства («Приключение в полночь»). Контрразведчик выкладывается на полную катушку, обнаруживает виртуозность дедукции, ведет рискованные автомобильные преследования, не останавливается перед нарушением закона, проникая в чужие квартиры… Но заключительные «главы» заховской эпопеи неожиданно обретают слегка ироничный, а в чем-то даже пародийный характер. Одновременно с увеличением элементов пародии сокращается роль Захова (он-то по-прежнему работает всерьез, не переставая поражать окружающих совершенством логики и отточенной интуицией), а на авансцену выходит Анастасий Буков. Ему-то и «доверяет» Гуляшки произносить самопародийные монологи («мы политически образованные люди и отлично знаем, что враги далеко не безучастно следят за нашей научной работой… Классовый враг коварен — от него всего можно ждать»), а то и выступать в качестве… детектива. «Ну, она не воровка, — рассуждает Буков об одной из своих коллег по лаборатории, где пропала колба с чумоподобными бактериями. — Хотя бы потому, что обладает ярко-синими, ясными глазами… Она не носит мини-платьев и мини-юбок, не обтягивает самым бесстыдным образом свои бедра, а это означает, что у нее есть чувство собственного достоинства. Воровки обычно не обладают таким чувством. Если бы они им обладали, они не были бы воровками…»

В «Убийстве на улице Чехова» (Гуляшки стало, видимо, жалко своего героя, исчезнувшего в «Последнем приключении…», и он вспомнил еще одно небольшое приключение, происшедшее раньше) объектом пародии становится ведущий расследование майор Канделаров, а Аввакум приходит как мэтр, чтобы окончательно скомпрометировать набивший оскомину поиск классовых врагов, которому самозабвенно предается Канделаров.

Аввакум Захов работает без ошибок; вся сложность его расследований заключается в постепенном накоплении фактов (а их еще надо найти!) и кропотливом их осмыслении. В этом Захов — достойный последователь Шерлока Холмса, и некоторые его логические построения могут быть оценены как достижения международного класса. А другими — более простыми — он часто развлекает своих друзей, тренирует помощников, оспаривает прямолинейные и, как правило, неверные ходы отдельных своих коллег.