Зарубежный детектив XX века. Популярная библиографическая энциклопедия
Шрифт:
В биографии Пуаро есть даже расследование «преступления, которое еще не совершено» (рассказ «Осиное гнездо»).
Изысканной логикой расследования Кристи, можно сказать, искупает два «невыразительных» компонента своих романов. Во-первых, ее не интересует изображение убийства. «Детектив был рассказом с моралью, — вспоминала она в автобиографии. — Как и все, кто писал и читал эти книги, я была против преступника и за невинную жертву… Никому в голову прийти не могло, что наступит время, когда детективы будут читаться из-за описываемых в них сцен насилия, ради получения садистского удовольствия от жестокости ради жестокости…» Заметим в скобках, что русскоязычный читатель во многом избавлен от этого «удовольствия»…
Кристи только констатирует
Во-вторых, достаточно однообразна (за редким исключением) социальная обстановка, в которой развивается действие, — «фон» романов. Кристи принадлежала к тому слою, который в Англии именуется «upper-middle-class» («выше среднего»), хорошо знала его и, вполне естественно, именно его и изображала в своих произведениях. По степени разработанности деталей быта, нравов, вкусов этого в довольно значительной степени приверженного традициям слоя произведения Кристи можно рассматривать как многократно тиражированный бытовой, нравоописательный роман. Даже когда ее герои плывут на туристском пароходе по Нилу («Убийство на пароходе „Карнак“»; загл. оригинала — «Смерть на Ниле»), по характеру конфликта и пароход мог с тем же успехом плыть по Темзе, и его пассажиры — быть гостями на какой-нибудь вилле в графстве Суссекс…
Преступления совершаются, как правило, в довольно замкнутой обстановке, и все причастные к нему обычно связаны друг с другом узами знакомства или родства. А если учесть, что в «тихом омуте» светского общества, куда ни глянь, — в каждом можно подозревать «чёрта» (Кристи весьма заботится об этом), то распутывание таких клубков под силу только таким психологам, как Пуаро или Марпл, прекрасно ориентирующимся в обстановке. Интересно отметить, что Кристи-бытописатель в поисках сюжетов умело использует даже сам интерес к детективу в том самом «верхне-среднем» слое, о котором пишет. И мисс Марпл («Объявлено убийство»), и Пуаро («Каприз») однажды оказываются в ситуации, когда скучающее общество организует «игру в детектив», пользующуюся большим успехом. Другое дело, что злоумышленники, словно начитавшись романов Кристи, под прикрытием «игры» совершают реальные преступления, но тут уж в борьбу с ними вступают бесспорные мастера, а не праздные обыватели…
Атмосфера великосветских сплетен и интриг, пропитанная привкусом яда, — неувядаемый источник любопытства; это с блеском использовала писательница. Не чужды такой атмосфере и «главные сыщики» Кристи, напоминающие порой самих участников этих событий. Особенно это касается мисс Марпл — чрезвычайно любознательной старушки из Сент-Мери-Мид, живущей в своем сельском доме и известной полиции как «знаменитый детектив в масштабе деревни» («Происшествие в старом замке»; загл. оригинала — «Труп в библиотеке»). Ее основной метод — аналогии с «мелкими деревенскими происшествиями». И тем не менее полиции чаще всего достается «роль Уотсона», когда в действие вступает мисс Марпл. В произведениях с ее участием наиболее ярко проявилась приверженность Кристи к «очерку нравов», и читателю, не знакомому лично с тем, о чем пишет Кристи, предоставляется хорошая возможность увидеть жизнь провинциальной Англии первой половины XX в. Словно в компенсацию тем, кто не слишком любит глубокое погружение в дух викторианской эпохи, романы с мисс Марпл предлагают особо утонченные детективные загадки, потрясающую изобретательность преступников. Это относится и к названному выше, и к романам «Объявлено убийство», «Отель „Бертрам“».
В одном романе русскоязычный читатель может познакомиться с деятельностью супружеской пары детективов-любителей Таппенс и Томми Бересфорд («М или, Н»?). Он стоит несколько особняком в творчестве Кристи и по тематике (поиск шпиона на английском курорте во время второй мировой войны), и по «приключенческому» характеру сюжета, в котором герои, действуя по заданию контрразведки, попадают в трудные ситуации, рискуют жизнью, участвуют в погоне и даже становятся заложниками почти случайно обнаруженного одного из диверсантов. На долю этих героев приходится значительная доза всего небольшого запаса
Из романов «вне серий» в каком-то смысле экспериментальным для Кристи является знаменитый роман «Десять негритят», где инициатор событий, как мистер Шайтана в «Карты на стол», собирает вместе группу людей, имеющих в своем прошлом недоказанные преступления. Но Шайтана поплатился жизнью за свое оригинальное решение, а герой «Негритят» с успехом устраивает мистическое, изощренное наказание для всех гостей своего дома на отрезанном от цивилизации острове Негра, неотвратимую, неизвестно откуда исходящую месть по сценарию детской песенки, текст которой висит в столовой:
Десять негритят отправились обедать, Один поперхнулся, и осталось девять. Девять негритят, поев, клевали носом, Один не проснулся, и осталось восемь…Вся палитра человеческих чувств и отношений предстает перед глазами читателя, наблюдающего, как потенциальные жертвы мечутся в поисках выхода и, не найдя его, становятся по очереди жертвами реальными. Девять убийств, одно из которых ложное, и два самоубийства — «норма» Кристи какого-нибудь менее кровожадного десятилетия — итог этого романа, представляющего собой образец чистого романа-загадки. Во внесерийных романах сыщики-профессионалы («Загадка Ситтафорда», «Убить легко») или любители («Почему не позвали Уилби?», «Место назначения неизвестно») явно слабее «основных» героев Кристи, но этого нельзя сказать относительно качества сюжета — всегда остающегося на высоком уровне хитросплетения «ключей» и упрятывания главного из них в самом неожиданном месте.
Неизменно сильна Кристи в желании и умении передать зрительный образ места, обстановки (в меньшей степени — людей), где происходит действие. В этом нет стремления к изысканности, наоборот, она подчеркивает обыденность, традиционность всего — от пейзажа до предметов сервировки стола. Важно отметить и такое не часто встречающееся качество в детективе, как выразительность языка, большую смысловую нагрузку диалогов. У Кристи редко встретишь необязательные разговоры, которые ведут герои, дабы заполнить паузы в действии или «оживить» детективную схему.
В ее произведениях все рассчитано очень точно, недаром многие из них послужили основой для сценических постановок и кинофильмов. Кристи написала 17 пьес, две из них переведены на русский язык. Показательно, что в основе и «Мышеловки», и «Свидетеля обвинения» — рассказы, и автору не пришлось принципиально ничего менять для сценической интерпретации, настолько полны и содержательны оказались диалоги.
Таким совершенно готовым для сцены можно назвать и рассказ «Коттедж „Соловей“», где разворачивается смертельно опасная игра потенциальной жертвы со своим убийцей, построенная на точном угадывании психологии преступника. Но сама Кристи невысоко ставила «малый жанр», считая, что в детективном рассказе невозможно как следует развернуть настоящую интригу. В ее исполнении это, скорее, логические загадки, и тем не менее только Эркюлю Пуаро посвящено несколько сборников («Пуаро расследует», 1924, «Подвиги Геракла», 1947), в которых, конечно, нет напряжения ее лучших романов, но и халтуры тоже нет. Перечисляя все достоинства Агаты Кристи, надо сказать, наконец, что ее всемирная популярность объяснима не только мастерством конструирования «головоломок» и детективного расследования, но и тем, что даже в самых ее «разоблачительных» произведениях не могут остаться незамеченными явная доброта и жалость к людям.
А эти чувства идут напрямую к сердцу — пока «серые клеточки» трудятся над очередной загадкой «старушки Агаты».
Берег удачи/Пер. Н. Озерновой//Звезда. — 1968.— № 9–10.
Берег удачи: Роман, рассказы. — Красноярск: Стройиздат, 1989.
Содерж.: Берег удачи/Пер. Н. Озерновой; Убийство на балу Победы/ Пер. И. Романовой; Свидетель обвинения/Пер. Т. Юровой.
В алфавитном порядке/Пер. Н. Семевской//Дон. — 1966.— № 10–11.