Зарубежный криминальынй роман. М. Спиллейн, В. Каннинг
Шрифт:
— Да ведь меня даже никто не выслушал тогда.
— А тебе есть что рассказать, Макбрайд?
— Сначала расскажите вы. Как это случилось?
Он театрально развел руками.
— Я… я даже не знаю, что теперь и думать, Макбрайд. Только мисс Вест имела доступ к этим книгам. Но она никогда не брала их раньше. Как-то я заметил ее с ними и удивился. Я спросил, зачем она взяла их из сейфа. Она сказала, что ты попросил ее об этом. Из любопытства я просмотрел их и нашел свидетельства хищения.
— Сколько не хватало?
Он скривил губы, показывая, что уж это-то
— Ровно двести тысяч. На счету оставалось только восемьдесят четыре доллара.
— Странная сумма.
— Окружной прокурор тоже так подумал.
— Дальше.
— Когда я отпустил тебя и мисс Вест в отпуск, я связался с окружным прокурором, который в свою очередь обратился к фининспектору штата. Тот нашел недостачу, и следы вели прямо к тебе.
— Какой молодец, — не удержался я.
— Макбрайд… почему ты убежал?
Хотел бы я знать. Если бы я мог сказать почему, я бы не тыкался сейчас в стенку как слепой кутенок. Я равнодушно пожал плечами.
— Нервы, вот и все. Струсил и удрал. Но я вернулся, и это — главное.
— Ты вернулся… чтобы отмыться?
— А то как же?
Он откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.
— Это невероятно, просто невероятно. Я… не знаю, верить или нет.
— Это ваше дело.
— Если… Предположим, ты говоришь правду. Но я, конечно, хочу, чтобы ты доказал свою невиновность. До сегодняшней встречи все было ясно для меня в этом деле.
Он улыбнулся, как улыбаются старики, которых уже нельзя ничем удивить или рассмешить.
— Но если я делаю ошибки, я всегда благодарен, когда меня вовремя поправляют. Макбрайд, я приберегу свое мнение до тех пор, пока это дело не разрешится тем или иным образом. Однако я буду использовать все имеющиеся в моем распоряжении средства, чтобы докопаться до истины. Все, что мы сейчас имеем, указывает на твою вину. Можешь ты сказать мне, с чего начать?
— Найдите Веру Вест, — посоветовал я, — она должна знать правду.
— Тебе известно, что с ней случилось?
— Слышал кое-что. Путалась с Серво, потом исчезла.
— Значит, ты знаешь столько же, сколько и я.
— Вы будете искать ее?
— Безусловно. По крайней мере, страховая компания начнет ее розыски немедленно.
— Когда она ушла отсюда, не оставила ли она чего-нибудь после себя? Письма, бумаги и так далее?
— Нет, ничего. И она никогда не писала нам с тех пор. Может быть, она где-то и работает, но она не обращалась к нам за рекомендациями.
Я кивнул и как будто украдкой окинул взглядом комнату, улыбаясь, словно расчувствовавшись оттого, что переступил порог родного дома. Я сказал:
— Вы знаете, я скучаю по своему рабочему месту. Может быть, вы позволите мне заглянуть в мое старое стойло.
Он нахмурился и ответил:
— Я не вижу…
— Знаете, как это бывает, все-таки пять лет. Воспоминания вдруг разбередили мне душу.
Ему явно не понравилась моя идея. Это было не принято. Но он решил, что этот каприз он может мне позволить, и встал. Если бы все это не было для него так неожиданно, он,
Я прошел за ним по коридору, через две обитые железом двери, в небольшую комнатку, которая ничем не отличалась от любой каморки кассира в любом банке любого города в мире. В закутке, сгорбившись на стуле, сидел человек. Он кинул на нас быстрый взгляд и опять принялся за работу. Повсюду лежали пачки денег и счетов. Три раскрытых гроссбуха лежали на соседнем столе.
Я увидел кнопки сигнализации — под его ногой и на уровне колена. На полке, под крышкой стола, — револьвер. Кассир вдруг уронил монетку. Он поспешно слез со стула и ползал на коленях, пока не нашел ее. Я догадался, что мы заставили его занервничать.
Я улыбнулся, вышел из клетушки и закрыл дверь. Гардинер сказал:
— Не понимаю.
— Я, знаете ли, очень сентиментален, мистер Гардинер, — пробормотал я в ответ.
Сантименты, мать их… Мне было жалко Джони. Даже если он и сцапал эти деньги, я не винил его. Бежать, бежать из этой клетки. Теперь мне легко понять, почему он смылся. Ты грязен, тебя мочит дождь, тебе приходится выслушивать брань начальства и работать до изнеможения, но, по крайней мере, ты свободен. Вокруг тебя вольный воздух.
Гардинер проводил меня до входной двери. Когда мы шли по залу, звери в клетках прекращали болтать и пытались делать вид, что работают. Охранник открыл входную дверь и придерживал ее.
— Ты будешь где-то поблизости, конечно? — Гардинер попытался придать своему голосу равнодушие, но у него не очень-то получилось.
Мое лицо треснуло пополам. Это я так улыбнулся, чтобы дать ему понять, что кое-кто умрет, прежде чем я покину город.
— Да, я буду в городе.
На табличке было написано «Линкастл Бизнес-Группа». Она была сделана из бронзы, вставлена в рамку из красного дерева и вмурована в каменную стену. Дверь не успевала закрываться, настолько люди нуждались в этом здании. Офис босса размещался на втором этаже.
Охранник в синей униформе изобразил на своем лице что, что, наверное, должно было считаться вежливой улыбкой, и показал на стулья вдоль стены. Дюжина мужчин и пожилая женщина притулились на них, ожидая своей очереди. Многие барабанили пальцами по кейсам и бросали беспокойные взгляды на часы над столом секретарши.
Я же с вожделением посмотрел на девушку.
Тут было на чем остановиться глазу. Верхнюю часть платья, похоже, попросту забыли пришить. Оно начиналось почти в том месте, где гречанки подвязывали свои туники — я понятно объясняю? — и крепко, будто двумя жадными руками, вытянувшимися из-за спины, сжимало каждую половинку пышной груди. Девушка сидела, отодвинувшись от стола, и ничто не мешало желающим разглядывать ее ножки. Черное маленькое платье. Оно должно было быть обязательно черным, чтобы подчеркнуть платиновость ее волос, и непременно из джерси, чтобы плотно обтягивать ее фигуру. Она так закинула ногу на ногу, что у впечатлительных мужчин сразу стало бы мокро в трусах, когда она попытается встать.