Заря Айваза. Путь к осознанности
Шрифт:
Эта просьба показалась мне самой странной из всех.
— Откуда я знаю, Дэвид?
Он понимающе кивнул головой, выражая полное доверие.
— Я понимаю, это тяжело. Все же, покажи мне рукой, где находится эта планета.
Сила воли оставила меня, я был опустошен, я, как зомби, выполнял скрытую от меня программу. Правая рука начала подниматься сама по себе, отчего я удивился еще больше. Вытянутый указательный палец медленно скользил по воздуху и, остановившись на долю секунды на голове Дэвида, поднялся чуть выше и проскользил вправо. Рука перестала двигаться, и от страдания не осталось и следа. Я понимал, что там все еще был мой дом, ни миллиметром вправо, ни миллиметром влево, а именно там, и что я когда-нибудь вернусь туда.
— Хорошо. Как себя чувствуешь? Что случилось с твоей печалью?
— Она пропала. Совсем пропала.
Я
— Хорошо, — довольно улыбнулся Дэвид, — мы подошли к концу сессии.
Столовая, в которой питалось более сорока человек, представляла собой большой каменный зал с необработанным деревянным полом, от которого пахло соснами. Люди ходили принимать пищу в две группы, я был во второй. Огромного потолочного вентилятора было недостаточно для того, чтобы остудить группу потных тел. На окнах висели зеленые хлопковые занавески. Они частично защищали от попадания в помещение солнечных лучей, но вместе с тем перекрывали циркуляцию воздуха. Пот стекал с висков, добирался до ушей и сползал вниз по спине. Я уже пытался однажды вынести поднос с едой на улицу, но дежурный велел мне сесть на место. Если единственной целью станет дисциплина, то скудоумие выйдет на первое место. Пот тек по моему телу, и я начинал нервничать.
В противоположной стороне зала сидели «игнорируемые». Эту категорию составляли люди, которые либо нарушили дисциплину, либо не справились с поставленными задачами. Отличительной чертой такого незавидного статуса было обязательное ношение грязной тряпки, повязанной на правой руке. Мужчины ходили небритыми, мокрыми от пота и грязи. Имея статус игнорируемого, человеку не разрешалось ни мыться, ни бриться. Я продолжал на них смотреть. Если унижение становится формой жертвоприношения для великих дел, то можно до бесконечности унижать людей. Когда кто-то из них ловил мой взгляд, который был направлен ниже глаз, то он задерживался на нем на секунду-другую, после чего переводил глаза на пол. На лавке у стены, с желтым лицом и растрепанными от пота волосами, сидел Джон Макаллистер. Он не ел. Уставившись в тарелку, он водил ложкой по еде. Он был первым Катаром в истории человечества. Я вспомнил его напечатанные заявления в «Космическом Путешественнике», сциоларгическом журнале высших уровней сознания, который я почитывал перед тем, как попал в лондонскую ОРГ. «Вся моя жизнь была приготовлением к этому тренингу, — писал он. — Благодарю всех существ, что помогали мне на этом пути. Самую большую благодарность выражаю Лону Хибнеру, этому невероятному Катару, прочистившему путь для всех нас. Тысячу раз спасибо тебе, Лон, спасибо тебе от лица всего человечества». Что же такого натворил первый Катар в истории человечества, что теперь он сидит в отдельной группе с тряпками на руках и с грязным небритым лицом? Несмотря на то, что это был интересный вопрос, я не осмеливался никому его задавать. Даже если бы я и спросил, не нашлось бы никого, у кого хватило бы мужества ответить на него.
Среди игнорируемых был мальчишка лет семи. Мой сосед, Грегг Кимбл, шепотом рассказал мне о том, что мальчишка ужасно обходился со своей матерью в серии прошлых воплощений. Он был деспотичной личностью по отношении к ней. Мать пришла к такому выводу после особого процесса Лона, который носил название «Обнаружение ключевого врага».
— Перед процессингом ему нужно было пройти через нравственное очищение, — продолжал рассказывать Грегг, быстро подмигивая и покачивая головой. Это был самый печальный мальчишка, какого я только встречал за все время пребывания в сциоларгии. Его родители сидели справа от нас. Громкую речь матери часто перебивала ее двенадцати-
— Что это за еда такая? — спросил я Грегга, пока дожидался от дежурного подноса с обедом. — Вчера я ел какие-то тепловатые помои.
Грегг обладал чувством юмора, которое он, хоть и втихую, но демонстрировал:
— Еда? Она чуть больше принесет пользы заднице, чем хрену!
Мне так и не выпал шанс разузнать это.
— Боги, пойдем немедленно со мной, — рядом со мной стоял один из этих гладкошерстных гуманоидов в форме Космической ОРГ. «Немедленно» означало, что я должен был встать из-за стола и беспрекословно проследовать за ним. Сделав три шага, я почувствовал слабость в ногах. Меня привели в Отдел распространения. В центре комнаты стоял седой тощий человек, которого я видел впервые. Его глаза сверкали от внутреннего огня, он пожал мне руку и сказал:
— Поздравляю, Боги, Лон хочет поговорить с тобой.
Момент настал. Хоть я и был взволнован, но все же думал про себя, что было бы намного лучше, если бы мне сообщили эту новость на пару часов раньше. Я уже хотел было попросить разрешения принять душ или хотя бы почистить зубы, но седой гид не позволил мне этого сделать.
— Пойдем, — сказал он и подал знак рукой приведшему меня парню, что тот свободен. Мы прошлись по узкому коридору, от которого исходила приятная прохлада, и подошли к двери. На позолоченной дощечке наверху большими буквами было написано: «Каюта Адмирала. Вход Воспрещен». Седой мужчина нажал на кнопку звонка, и над дверью загорелся зеленый глазок, которого я ранее не заметил. Седой чопорно выпрямился, медленно приоткрыл дверь и, придерживая за плечо, впустил меня внутрь.
Капитан сидел за огромным письменным столом из темного дуба. От него по обе стороны стояли две пары сциоларгов в форме Космической ОРГ. Еще до этого я знал, что эти люди принадлежали к высшему руководству. Когда мы вошли, капитан не переставал разговаривать с Лоуренсом Мэйо, находившимся по его правую сторону. Он говорил низким голосом, что был так знаком по пленкам, которые я просмотрел. Казалось, что он был в хорошем настроении. Офицеры улыбались, кивали головой.
Я внимательно присмотрелся к капитану и был поражен его видом. Он выглядел намного старше и полнее, чем на фотографиях и в фильмах. В действительности он оказался высоким и грузным человеком с двойным подбородком и опухшим лицом алкоголика после долгого запоя. Глаза, которые на фотографиях казались прозрачно-зелеными, были на самом деле карими, а сами белки — желтоватого цвета. Огненно-рыжие волосы на деле оказались пепельно-серого цвета, в них было полно перхоти, и они редели спереди. На верхней челюсти не хватало пары зубов, в то время как остальные напоминали черные осколки. С толстой нижней губы свисала сигарета. В паузах своей речи он двигал ее губами и втягивал в себя дым. Адмиральская рубашка, украшенная эполетами, выпирающий живот и большая грудь, которая по размерам напоминала женскую, дополняли портрет… Он был старым поросшим щетиной кабаном, который из-за отсутствия упражнений набрал лишний вес, однако его аура наполняла всю комнату энергией подавления. Вытянутые шеи и раболепные улыбки офицеров ясно подтверждали его положение настоящего хозяина. Без шуток.
— …С тех пор прошло пятнадцать лет, и теперь настал момент передать это знание ОМ, которые достаточно созрели для того, чтобы перенять этот опыт. Как и все грандиозное, данный способ довольно прост. Я провел четырнадцать дней в закрытой комнате в полной темноте. В темноте, на естественной основе, вырабатывается мелатонин. На протяжении четырнадцати дней мой мозг заполнялся мелатонином, а шишковидная железа развивала невероятную энергию. В промежутке между четвертым и седьмым днями человек начинает наблюдать трехмерные картинки и мысли вне языка и речи.
Я внимательно следил за его словами. Мое внимание с непреодолимой силой притягивалось к его рассказу. Я даже задумался на какой-то момент, осознавал ли он, что я стою рядом, поскольку такая информация была не для всех. Словно отвечая на мой вопрос, он посмотрел на меня и продолжил:
— После десяти, двенадцати дней человек начинает видеть ультрафиолетовые и инфракрасные лучи. Понимаете, что это значит? В темноте вы можете наблюдать энергетическое поле человека. Образы из переживаний приобретают форму, и человек может воспринимать виртуальную реальность в движении. Эти образы представляют собой язык ДНК.