Заря цвета пепла
Шрифт:
— Благодарю за повышение в чине, монсеньор! — Я расправил плечи. Кажется, капитана де Вержена должно радовать возвращение прежнего звания.
— Пустое, — отмахнулся Талейран, — вы достойны куда большего и, если будете верны, можете не сомневаться, награда превзойдет все ожидания.
— Но что же я должен сделать?
— Быть хорошим, интересным соперником для генерала Бернадота, приятным собеседником для господина военного министра и ждать приказа. А вот, кстати, и месье де Морней…
Наполеон, хмурясь, заложил руки за спину. Рассказ лейтенанта гидов, хоть и лишенный крестьянских
— Ерунда! — отмахнулся он. — Посмотрите на башни. Даже слепец может разобраться, что это фортификационное сооружение эпохи Спекле [51] и что разрушено оно орудийными залпами. Мы встречались с подобной кладкой у стен Турина. Вот там бы я поставил брешь-батарею. Видите пролом в стене?
51
Спекле Даниил (1536–1589) — германский фортификатор XVI в., строитель многих крепостей в Германии и Италии, автор книги «Архитектура крепостей».
— Ваша милость, — услышав речи генерала, залопотал кузнец, — да что вы такое говорите…
— Обращайтесь ко мне «гражданин», — оборвал его Бонапарт.
— Клянусь мощами святого Этьена, все так и было, как ваш офицер говорит.
— Это все сказки для устрашения детей, — резко бросил Наполеон. — Их придумали ваши бабушки, чтобы удержать сорванцов от купания в реке без должного присмотра и от рейдов по развалинам.
— Да нет же! — не унимался правдолюб. — Вы мне не верите?
Лицо генерала приобрело насмешливо-презрительное выражение:
— Рейнар, вызовите сюда командира понтонеров [52] , я хочу, чтобы он с людьми раскопал корни этого дерева.
— Упаси Бог! Ваша милость…
— Гражданин! — жестко бросил Наполеон. — Поторопитесь, Рейнар.
Он стоял на берегу и смотрел, как уносится течением к близкому морю брошенная в стремнину ветка. Уже скоро, очень скоро он займет место в адмиральской каюте флагманского линейного корабля и отправится в окутанную таинственным флером страну легенд и несметных богатств, еще более баснословных, чем сами легенды. Он потягается и с Цезарем, и с Александром Македонским и впишет свое имя в сонм величайших. Он победит, непременно победит! И все же слова Рейнара не шли из его головы: чего стоят эти победы, кому и для чего они нужны? Конечно, если отбросить воинскую славу, почести, триумфы…
52
Понтоньеры, или понтонеры, — подразделения инженерных войск, занимающихся наведением переправ через реки — понтонов.
Бить англичан следует в Англии. Здесь бы надлежало провести отвлекающий маневр, заставить британцев сцепиться, перебрасывать войска к черту на кулички и, когда они достаточно ослабнут, — атаковать! Как он всегда это делал: быстрый решительный натиск, рев сотен орудий, настоящее адское пекло, в котором не устоять никому. А в Египет — туда можно было бы послать
У него же есть дела и поважнее. Зачем оттаптывать мозоли британскому льву, если можно ударить в сердце? Совсем недавно он предлагал Директории высадиться в Ирландии, поднять тысячи и тысячи местных жителей, сильных и свирепых бойцов, только и ждущих момента пустить кровь захватчикам-англичанам. Эх, если бы не все эти дипломатические игры! Если бы не увещевания Жозефины…
— Мой генерал! — раздался за его спиной возбужденный, пожалуй, даже нервный крик Жюно. — Там скелет!
— Что? — Наполеон оглянулся.
— Там обезглавленный скелет и, — адъютант замялся, — он искореженный, точно дергался в земле уже без головы.
— Бог мой, — прошептал Бонапарт и, взяв себя в руки, произнес четко и холодно: — Кости зашить в мешок. Как только выйдем из Тулона — предадим останки воде с надлежащими почестями по морскому обычаю. Как бы то ни было, при жизни этот человек был адмиралом.
В этот миг проснувшийся ветер рванул зеленую крону одинокого дерева, и оно, с грохотом сотрясая окрестности, рухнуло наземь. В то же мгновение, словно вторя потрясшему берег удару, накренилась и, обращаясь в каменную лавину, сползла в воду башня старого замка.
— Бог мой, — повторил генерал, едва удерживая себя, чтобы не перекреститься. И вдруг увидел, как посреди спокойного течения, взмахнув на прощанье листвой, тонет брошенная им в поток зеленая ветка. А волны, мелкие, серебристые, переливающиеся яркими бликами под радостными солнечными лучами, точно шепчут, напевают тихую, ласковую, зовущую неведомо куда песню. — Бог мой!
Ждать приказа довелось недолго, чуть больше двух часов. Арман, обиженный моей неучтивостью, но готовый ради пользы дела забыть прошлые распри, явился ко мне со словами:
— Вам доводилось прежде слышать о господине д’Антрагэ?
Я, конечно, знал о нем. В Институте деятельности этого человека, несколько лет возглавлявшего разведку и подполье роялистов во Франции, была посвящена отдельная лекция в курсе «Специальные операции и подрывная деятельность». Однако рядовому армии Талейрана подобное знание было не по чину. И потому, отрицательно покачав головой, я приготовился слушать.
— О, это очень занятный человек, — с превосходством в голосе продолжил мой «наставник». — Через него шли деньги на подкуп генералов, министров, депутатов. Он знал за всей этой камарильей столько маленьких и больших грехов, что и сотня исповедников утомилась бы их отпускать. По сути, он принес революции вреда куда больше, чем корпус принца Конде, и тем более никчемные братья короля, эти попрошайки, стоящие с протянутой рукой возле тронов европейских владык. Однако же, Виктор, ни вам, ни мне нет дела до пользы революции, не так ли?
— Нет, — согласился я. — Это плохо?
— Наоборот, хорошо. Очень долго этому господину удавалось водить за нос здешних ищеек, и столь искусно, что они и вовсе считали маркиза вымышленным лицом, этакой легендой, Фанфаном-Тюльпаном. Что бы ни случалось во Франции скандального — приписывали ему. Так продолжалось долгих восемь лет. В частности, утверждали, что именно благодаря усилиям маркиза д’Антрагэ дофин Людовик был похищен из Тампля и подменен неким мальчишкой, умиравшим от чахотки.