Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

Бабков Василий Васильевич

И наконец последний, третий пункт – выход из биосферы. Сейчас мы знаем, что в ряде мест на Земле, на дне некоторых озер вместо ила, который минерализуется живыми организмами до растворимых неорганических солей, постепенно образуется сапропель, чрезвычайно интересное и ценное органическое вещество, состоящее в основном из углеводов, белков и жиров. Этот сапропель уже сейчас используют люди. Японцы, например, высшие сорта его превращают в пищевые вещества, следующие более низкие сорта – в кормовой материал для скота, а самые низкие сорта сапропеля употребляют в качестве органических удобрений. У нас сапропель тоже уже употребляется, например, в кондитерской промышленности в качестве заменителя желатина и агара. Но употребляется он пока людьми в очень незначительном количестве. Так вот дело не в сапропеле

как таковом, а гораздо в большем, в будущем на выходах из большого биосферного круговорота будут сидеть инженеры-биотехники, задачей которых будет не допускать деградации вещества, выходящего из большого круговорота биосферы, до состояния малоценных мелких молекул, неорганических солей, в конечном счете какой-нибудь известки, получаемой из известняков, образующихся в виде осадочных горных пород в океанах и морях. Эти инженеры-биотехники будут ловить выходящие из круговорота биосферы вещества в формах значительно более ценных, больших органических молекул углеводов, белков и жиров, бесконечно более полезных людям. Это третий пункт, в котором люди смогут повысить продуктивность Земли.

Я начал с пессимистической констатации соотношения очень быстрого прироста народонаселения земного шара и естественной ограниченности биологических запасов на Земле. Однако, рассмотрев то, что происходит в биосфере, и то, что мы уже знаем благодаря работам наших крупнейших ученых Вернадского, Сукачева и ряда других, мы приходим к оптимистическому прогнозу: не в 2, а в 10 с лишним раз человек может повысить продуктивность Земли, не подорвав производительных сил ее биосферы.

Наконец, я хочу указать на следующее: мы привыкли рассуждать о биологической производительности Земли преимущественно с точки зрения пищевых ресурсов для нас самих. Но ведь биосфера Земли – это гигантская живая фабрика, преобразующая энергию и вещество на поверхности нашей планеты – формирует и равновесный состав атмосферы, и состав растворов в природных водах, а через атмосферу – энергетику нашей планеты. Она же влияет и на климат. Вспомним огромную роль в круговороте влаги на земном шаре, испарения воды растительностью, растительным покровом Земли. Следовательно, биосфера Земли формирует все окружение человека. И небрежное отношение к ней, подрыв ее правильной работы будут означать не только подрыв пищевых ресурсов людей и целого ряда нужного людям промышленного сырья, но и подрыв газового и водного окружения людей. В конечном счете люди без биосферы или с плохо работающей биосферой не смогут вообще существовать на Земле.

Таким образом, это действительно проблема номер один и проблема срочная. Нам необходимо уже сейчас бросать все научные силы на ее решение. Для этого нужно точно инвентаризовать наше живое окружение, в чем мы тоже сильно отстали. Нужна большая работа зоологов, ботаников, гидробиологов, которые бы точно и хотя бы полуколичественно инвентаризовали виды растений, животных, микроорганизмов, населяющих разные территории и акватории, разные регионы нашей планеты, в первую очередь обширного нашего отечества. Нужны физиологи, биохимики, биофизики, генетики, которые бы изучили интимные, глубинные механизмы жизни, которые позволили бы селекционерам, сельским хозяевам, биотехникам, промысловикам рационально, полно и намного богаче, чем сейчас, использовать живые ресурсы Земли.

Наконец, проблема равновесия, о которой я упоминал, это проблема математиков и кибернетиков, без их участия ее не разрешить. А как я уже говорил, ее разрешение поможет людям разумно изменить свое живое окружение. Вот приблизительно то, что каждый должен знать и постоянно обдумывать в отношении той проблемы, которую я поставил вначале. Не следует забывать, что людям ее решать придется, хотят они этого или нет. И ведь жизнь на земном шаре, человеческая жизнь, пока протекает не очень мирно, поэтому несомненно будет в ближайшее время еще существовать соревнование, конкуренция разных стран, континентов, больших регионов Земли. И нам в этой конкуренции отставать нельзя. Наоборот, вся история естествознания, русского естествознания XIX и XX веков, дает возможность именно нам, советским ученым, эффективнее других, целостнее и рациональнее приступить к изучению научных основ этой большой проблемы – проблемы «биосферы и человечества».

Заключение

Раннее

изучение наследственности человека в России прошло несколько стадий или циклов – будем различать их по задачам, а не только по хронологии. На первом этапе, или в первом цикле работ, связанном с русским евгеническим движением, кольцовским Русским евгеническим обществом и его «Журналом», основными задачами были ознакомление с кругом вопросов евгеники и пропаганда медико-евгенических знаний. В Евгеническом отделе Института экспериментальной биологии и РЕО уже тогда наметились и начинались все основные в будущем линии лабораторных и полевых исследований.

Второй этап, на основе Общества по изучению расовой патологии и географического распространения болезней, посвящен выработке стратегии исследований. В его рамках была выработана модель, на основе которой работал МГИ.

Третий этап связан с возмужанием и расширением исследований медико-генетического института С. Г. Левита, достигшего своих высот в Конференции по медицинской генетике 1934 года и в IV томе «Трудов» МГИ.

Недобросовестные критики 1930-х годов отвергали русское евгеническое движение, существовавшее в 1920-е гг., на том основании, что американская магистральная евгеника имела расистский и ксенофобный характер, а германская расовая гигиена была связана с нацизмом. Однако русское евгеническое движение можно сопоставлять только с позднейшей реформистской евгеникой, по преимуществу лишенной расизма. Именно на ее основе была создана современная медицинская генетика на Западе. С большим запозданием, сперва из-за расизма евгеники старого стиля, затем из-за ассоциации слова «евгеника» с Холокостом, она была оформлена как научная дисциплина лишь в 1950-е годы и мгновенно сделала впечатляющие успехи, использовав накопившийся потенциал. Новые советские медикогенетики, стараясь сохранить богатые собственные национальные традиции, учились теперь у англичан и американцев, французов и шведов.

К 1930 году руководством страны были «большевизированы» многие научные общества и закрыты те, что к общему знаменателю не приводились, – в их числе Русское евгеническое общество и Общество по изучению расовой патологии и географического распространения болезней. В 1936–1938 гг. И. В. Сталин жестко расправился с Левитом и его Медико-генетическим институтом. Репрессиями и работой Агитпропа он добился того, что словосочетания «генетика человека» и «биология человека» стали сигналом смертельной опасности.

Неврогенетика С. Н. Давиденкова еще некоторое время существовала как вещь в себе: без публичных выступлений, ограниченная академическая область исследований, не доступная непосвященным. Но в августе 1948 г. увенчавшая этот цикл работ монография «Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии» (1947) была подвергнута критике с идеологических позиций и изъята из библиотек – на деле, запрещена к чтению.

Евгеника Кольцова проложила дорогу ранней медицинской генетике в России, но его евгеника этим не исчерпывается. Это не только ранний этап медицинской генетики. Она значительно шире и включает эволюцию человека и ряд других вопросов, которые волнуют каждого человека.

В ходе выборов в АН СССР в начале 1939-го «Правда» напечатала письмо «Лжеученым не место в Академии наук» с критикой старых евгенических статей Кольцова. Он ответил мужественным письмом Сталину и держался в высшей степени достойно на комиссии АН, добивавшейся «признания ошибок». Сталин оценил его стойкость: Кольцов остался на свободе и мог пользоваться личной лабораторией. Ему была назначена другая казнь, наблюдать, как разрушается его институт. 2 декабря 1940 он умер в Ленинграде, где готовил в библиотеках доклад «Химия и морфология» для юбилея МОИП.

Кольцов и после смерти представлял опасность начальству: «Правда» критиковала его в 1958-м, а «Политиздат» выпустил в 1973-м книгу Дубинина «Вечное движение», перекладывающую ответственность за лысенковщину и репрессии с партии, государства и госбезопасности на Кольцова и других генетиков.

Ученики восстановили доброе имя великого ученого. Симпозиум «Генетика народонаселения» в честь Кольцова (февраль 2000, Санкт-Петербург) стал первым признанием его заслуг в области евгеники.