Защитник Дворянок Том III
Шрифт:
— Думаю, теперь я вас точно заинтересовал — Сказал профессор, явно довольный произведенным эффектом. — По такому же принципу лучшие люди нашей страны изготавливают точнейшие детали для особо чувствительной к погрешностям технике, или же создают то, что иными способами пока воссоздать просто невозможно!
От его слов мне вспомнилась та страшная машина, которая изменила мне все, что ниже пояса. Она действительно выглядела как то, что будто вытесали из куска железа, а не собирали из отдельных деталей.
— И самое главное, для этого искусства
Речь у него была хорошая, хлесткая, этот человек явно знал как говорить и делал это, что главное, с удовольствием. У всех глаза горели учиться, и, что самое важное, у меня скорее всего тоже.
— Мой предмет обучит вас тонкому контролю и созданию первых заготовок. Спаренный же поможет получать из них настоящие шедевры. Вы будете часто падать в обморок от истощения на моем предмете, так что сразу учтите это. Хотите отказаться — я никого не держу, просто скажу что в вашем таланте ошиблись. Но если вы правда горите желанием, то я выкую из него знания.
И после такого уже точно даже если кто не знал, что он тут делает, сбежать точно не сможет. Я бы это точно сделать не смог.
И дальше началась самая настоящая пытка. И про обмороки профессор тоже не для красного словца сказал. Нам нужно было увеличивать жар пламени до возможного для нашего цвета максимума. Да, он вывесил таблицу предела температуры для каждого вида, где только у фиолетового стоял жирный вопрос. Но десять тысяч градусов у синего это, конечно, мощно. Правда, только в центре сконцентрированного в сферической форме пламени, но все же.
И мы стояли рядом с заранее розданными нам градусниками повышенной точности и пытались заставить его сдвинуться хотя бы еще на одно деление вверх.
Все разумеется хотели создавать себе что-нибудь крутое, и, желательно, из высокопрочной стали. Для него и нужен таков бешеный для моих мозгов нагрев. Мои «жалкие» полтысячи, которые я вижу на термометре, не сделают вообще ничего.
Сосед уже отрубился, благо успел поймать, а то так можно и лоб расшибить. Я хоть и загорелся, но меру знаю. Вижу что в глазах начинает темнеть — прекращаю. И, так подозреваю, что нажираться нужно будет перед этим занятием основательно…
Никто тогда на том занятии и не показал устойчивой температуры, благодаря которой можно было бы сделать хоть что-то. Оно и не мудрено. От чего-то была надежда, что с фиолетовой аргой я смогу буквально товарный вагон с пушками из воздуха сотворить, вот только какой ценой?
Учебник же по термояду глубже пояснял огромное количество тонких моментов, которые встречаются на пути к созданию своего будущего меча-бастарда с атомной заточкой.
Рядом же с учебником по термоядерной ковке стоял связанный с ней курс созидания…
— Здравствуйте, думаю Жиль упоминал о моем предмете. Я его жена, младший профессор академии, Беркана Златова!
Представилась нам своим кажущимся каким девичьим голоском весьма стройная и высокая женщина, выглядящая как воплощение взрослой красоты. Грива вьющихся волнистых каштановых волос, большие зеленые глаза, аккуратное личико без единого мазка косметики за исключением подчеркнутых чувственных губ и весьма аппетитное тело в форме груши.
Повезло старшему профессору, ничего не скажешь. Мне кажется, она вполне может быть выше этого крепкого мужичка. Впрочем, я здесь явно не затем, чтобы завидовать тому, как он себе такую отхватил.
— Ввиду того, что вы пока не можете сами создать свои заготовки, а обучаться надо сразу, можете разобрать эти железные брусья с моего стола.
Ну, это многое объясняло. А я в толк не мог взять что это за жуткая инсталляция из очень, очень средне обработанного металла. Мне достался кусок, немного походивший на куриную ногу.
— На нашем предмете мы будем учиться придавать вещам нужную вам форму, по сути мы будем гончарами по металлу, если, конечно так вообще можно выразиться — изобразила женщина неуверенность в своих словах, но это было напускное. — Так же, как и в термоядерной ковке, здесь важна верная постоянная температура, но еще и чистота движений.
Она вместо дальнейшего объяснения взяла стальной брус со стола, покрыла руку желтой аргой и провела буквально по краю, и он начал изменяться буквально на глазах.
Ее рука перемещалась вниз очень медленно, мы буквально видели контраст между выщербленной стороной бруска и той, где уже прошла арга, оставляя идеальную плоскость, на которой еще и шли различные узоры, которые повторить точно невозможно иным способом, настолько они были переусложнены на вид.
И, стоило только этому закончится, как послышался единовременный выдох. Все боялись даже дышать, смотря на эту точную и выверенную работу. Ведь в конце она зарисовала на бруске весь наш класс!
С заданием по обработке бруска во что-то приличное я тоже не справился. Температуру то выдал, но поддержать не сумел от чего металл пучился и шел волнами. Стальная куриная ножка была безнадежно испорчена.
Вот только в этот раз уже нельзя было оправдаться тем, что у всех не получилось. Один уникум сделал из бруска кривую, косую, но, черт возьми, почти рабочую отвертку!
Поэтому я был более чем замотивирован полезть в учебник вечером. И тут же был убит его сухостью, не знаю как но они смогли сделать его скучнее, чем учебник по целительству. Будто специально портят мне настрой на учебу!