Защитник и Освободитель
Шрифт:
— Сынок, одевай доспех! — горячо выкрикнул Пиренгул, во время сцены «засады под лестницей». Отиг посмотрел на сюзерена снисходительно: «Какая простота нравов у кочевников, даже самых просвещенных! Не баловали их представлениями…», — но и он сопереживал героям и искренне порадовался за «счастливый конец», совсем не соответствующий «трагедии», которой по-сути являлась эта история.
«Нет, — определил опытный Отиг, — это скорее вольное смешение жанров… балаган. Давненько я не посещал хороших мистерий…».
— Да, Чик, верно ты подсказывал одеть Золотой доспех! — подосадовал Андрей после завершения стихийного «концерта», — я
— Никогда, — отчеканил Рус, — с ним надо родиться…
— Золотой доспех!? — чуть ли не хором воскликнули Отиг с Пиренгулом, — это не… преувеличение? — добавил князь.
— Боле того, дорогой тесть, я думаю… Андрей, ты не одолжишь его князю? На время конечно! Здесь не от кого обороняться…
— Я так и в ту ночь думал… — потупился в общем-то не жадный Текущий. Но таких трофеев у него просто не было никогда! И вряд ли будут.
— Да ладно тебе, не скупись. Ему с представителями чванливых царств в нем встретиться — совсем другой разговор пойдет! Представляешь, как они рты разинут?
Пиренгул впервые попал в ситуацию, когда о нем говорили в третьем лице, словно игнорируя. Это его бесило, но в то же время и восхищало: «Ай да зятек! Хитер этруск… я бы ни за что не стал просить, а идея великолепная. Сразу поймут, что доспех из пятна и поторопятся „пока всё не растащили“. Да что угодно подпишут!..».
— Князь, — Андрей обратился к нему, скрепя сердце. «Добила» его фраза «рты разинут». Своим богатым воображением воочию представил, — не желаешь облачиться в полный Золотой доспех? Уступлю на время.
— Хм, — многозначительно хмыкнул тирский самодержец, — надо подумать… а что, неплохо выйдет. Только в дар это я от тебя не приму, а исключительно перед сановниками «центральных» земель покрасоваться, — словно это же самое и не предлагал Текущий! Зато вроде как сам решил: великодушно отказался от подарка, но согласился взять на время, — в основном Главные архонты [39] и наследники прибыли — почти первые лица.
39
Архонты — министры при дворах просвещенных правителей. Изначально — крупнейшие и самые родовитые археи-землевладельцы. Совпадение названий с Древнегреческими реалиями — чисто случайное. Наверное.
— Да, отец, сам в навоз не упадешь перед этими… зазнайками, а наоборот — их всех туда мордами ткнешь! — поддержала идею Гелиния.
— Дочь, — поучительно обратился к ней Пиренгул, — они уже в дерьме сидят после моих побед. Но еще один пинок по их самолюбию — не помешает…
При осмотре дворца, Гелиния наотрез отказалась заходить в Тронный зал. Её не неволили, хотя изваяние давно заменили, а старая была уничтожена. Что, кстати, делать было совсем необязательно: Рус не обнаружил в ней «остатков демонской сущности», которую непременно разглядел бы своим «зрением», различающим Слова и их части, кои по большому счету и есть сами божественные или около божественные создания. Не увидел и «призывающих», «подчиняющих»… да вовсе никаких узоров в ней не заметил. Только лишь для успокоения жены он разбил статую
Отиг долго изучал роспись Тронного зала и под конец молвил:
— Вот они какими были гноллы и троллы. Других рас я не узнал. А Золотые драконы были их главными врагами, везде они попираются. Странно. По изображениям — точно такие же, какие встречаются в каганских пятнах, а написаны как могущественные создания, достойные противники… Сейчас не умнее своих же мелких сородичей — Дракончиков.
— Не скажи, Отиг, — не согласился с ним Рус, — они не подлетают к людям. Убить удавалось только, видимо, старых… раз полезли к границе пятна. Или их изгоев каких-нибудь, сумасшедших.
— Да, да, — съязвил магистр, — еще «досумрачные» народные предания описывали нам их мудрость. Детские сказки! Они разбились о «после сумрачную» реальность. Драконы оказались просто большими летающими ящерицами… пока не доказано обратного.
— А каганские рисунки! — возмутилась Грация. Сказания о драконах и героях в свое время она слушала взахлеб.
— А что о них сказал твой Эледриас?
— Да ничего он не говорил! И он не мой, а наш! Мы все здесь находимся под его Силой!.. — на том спор о драконах увял.
Еще магистр долго изучал «купель», позвав Андрея. Обсуждали устройство.
Пиренгул не стал их дожидаться и поехал инспектировать город. Высокое лицо сопровождали Гелиния — дочь и местная правительница, Рус — её муж и многое другое и Грация — Верховная (потому что единственная) жрица Эледриаса. Замыкали сиятельный выезд два воина-мага и два стражника, в кои-то веки напяливших латы: панцирь, наплечники, наручи, поножи и шлем.
Князь остался недоволен. Нет, город его, разумеется, поразил, но дочерино правление…
Стояли короткие южные сумерки, когда они вернулись во дворец. Отец отозвал Гелингин в отдельную комнату и приступил к разносу:
— …окунулась ты, доченька, в навоз по самые уши, — этими словами он закончил описание всеобщего мародерства, разгильдяйства и расхлябанности, — теперь тебе предстоит сделать из него кизяк. Разложить, тщательно высушить и сложить куда нужно. Не красней! Я и с себя вины не снимаю. Джабул — моя ошибка, пусть его дарки жарят вечно! Теперь всё, берись за дело. Править — это тяжелый труд и ты в этом скоро убедишься. Горе тому народу, чей правитель считает иначе. Да и сам он недолго усидит у власти, если относится к ней, как к забаве…
— Уже убедилась, отец, — кусая от стыда губы, ответила дочь, — как Рус пришел, так я взялась за управление… по ночам выла. Старалась его не разбудить. Он, знаешь, мечется в кошмарах и проснуться не может. Раньше хоть вставал и записывал, а теперь — не помнит.
— Дочь. Мне подробности твоих постельных отношений с мужем знать без надобности. Кошмары или нет, но узоры он знает так, будто сам их создавал, нечего на это плакаться. Помолчи! — повысил голос на попытку возражения, — мужа, конечно, слушай, он дурного не посоветует, но и всецело на него не рассчитывай. Забыла кто он? На нем еще Кушинар лежит и целая Этрусия. Чтобы он ни говорил, как бы ни прятался за мнимое отречение, но он их никогда не бросит — он ответственный. И не вздумай его ревновать за это! Пасынок Бога по-другому не может.