Защитник Империи

Буревой Андрей

Весь день я был как малахольный – размышлял о своем и отвечал невпопад. Все мысли устремлялись к Энжель. Никак она из головы не шла… Рыжая лисичка… Или, вернее, лисенок. Такой миленький и крайне доверчивый лисенок… Да, именно так…

А о Кейтлин я ни разу не вспомнил. И это здорово. Хоть отдохнул от нее денек. Однако от тренировки отказываться все же не стал. Дело-то полезное и помимо отвлечения внимания от обольстительных суккуб.

Поупражнялся я, значит, со стрелометом, искупался, сходил поужинать. Чуток с народом в трактире пообщался. И задолго

до полуночи отправился к себе, рассчитывая хорошенько выспаться.

Уснул и правда быстро. Ставенку оконную на защелку закрыл, на кровать завалился и сразу провалился в сон.

Тук… Тук… – пробудил меня непонятный звук. Но это не бес развлекался, как я подумал в первый миг. Кто-то мне в окно камешки кидает! Отсюда и стук!

Недоуменно нахмурившись, я прошлепал к окну, открыл ставенку и выглянул. А внизу Энжель стоит!

– Сейчас! – громко прошептал я помахавшей мне рукой девушке, торопливо набросил на себя рубашку и быстро спустился вниз. Дверь отпер, приоткрыл, и в неширокую щель мигом просочилась размытая тень, которая, истаяв, оборотилась очаровательной рыжеволосой девушкой.

– Привет, – сказала она, смущенно улыбаясь. – Я тебя, наверное, разбудила?

– Да ерунда, – легкомысленно отмахнулся я, пожирая взглядом красотку Энжель. И обратил внимание на то, что сегодня она в светло-бежевом платье с подолом-колоколом до щиколоток и шнурованным корсетным верхом. Сменила курточку и штаны на более подобающий девушке наряд. Очевидно, отправляясь ко мне, златовласка припомнила откровенно жадные взгляды, бросаемые мной на ее замечательные ножки… Вот и спрятала их… Эх…

– Нет, если я мешаю, ты только скажи, я тотчас уйду!

– Нет-нет, все в порядке! – уверил я и сдвинулся в сторону: – Проходи, пожалуйста.

– Спасибо. – Энжель прошествовала вперед, к лестнице на второй этаж.

А я остался на месте, выпучив глаза… увидев за спиной у Энжель небольшой мешок! В который как раз поместится чья-нибудь голова!

У меня аж на душе похолодело… Неужели Энжель принялась за старое?! И опять кого-нибудь головы лишила?! А мне врала, что завязала со своим преступным промыслом? Не может быть!

Сорвавшись с места, я нагнал гостью, двинулся вслед за ней по лестнице и, пользуясь моментом, внимательно оглядел мешочек – нет ли где на нем потеков крови.

– Кэр, ты что?.. – недоуменно воззрилась на меня Энжель, когда, войдя в комнату, обнаружила, что я не свожу пристального взгляда с ее ноши.

– А что это у тебя в мешочке? – сощурившись, осведомился я. И рубанул прямо: – Уж не голова ли чья-то?

– Какая еще голова?! – в замешательстве уставилась на меня девушка.

– Такая же, как в прошлый раз, – человеческая, – терпеливо пояснил я, внимательно глядя на явно растерявшуюся Энжель.

– Да ну, скажешь тоже – голова! – выдавив из себя коротенький смешок, неуверенно улыбнулась моя гостья и, сняв с плеча мешочек, опустила его на стол. Ослабила стягивающий горловину шнур и извлекла: бутыль белого монастырского вина, довольно хорошего и дорогого, приличный

кус паджерского сыра, состоящего по большей части из одних дыр, немного ветчины и полкаравая белого хлеба.

– Что это? – тупо уставился я на разложенную на столе снедь.

– Ну ты же сам вчера говорил, что вас тут не очень хорошо кормят. Вот я и решила…

– Спасибо за заботу, – хмыкнул я. После чего осторожно, чтобы не обидеть ненароком девушку, высказался: – Не стоило утруждать себя, Энжель. Вопрос с едой давно уж разрешился. С выпивкой – это да, напряженно, а с едой у нас порядок… – И замолчал, не договорив. Почесал затылок, посмотрел на стол. Все правильно ведь – выпивку Энжель и притащила. А все остальное – это не еда, а закуска. Так что ни в чем моя гостья не ошиблась – просто не надо было мне сетовать вчера, что и угостить ее нечем, даже дрянного вина и того нет. Я быстренько сменил тему, чтобы не выглядеть дураком: – А я, признаться, и не ждал тебя.

– Ну я просто не нашла, чем себя занять, – потупилась Энжель. – У меня же в Остморе ни друзей, ни хороших знакомых… Разве что люди тьера Дивэйна… Но я им, наверное, еще за время поездки надоела… Вот я и подумала… Ты же говорил, что тебе здесь жутко скучно и даже поболтать не с кем…

– Нет, ты не подумай, я ужасно рад твоему визиту, – заверил я и с притворной строгостью вопросил: – Но разве ты не знаешь, как опасно юным девушкам приходить в гости к одиноким мужчинам ночью?

– Знаю, – покраснела Энжель, однако пересилила смущение и не отвела взгляд. – Просто я тебе доверяю, Кэр, – глядя прямо мне в глаза, тихонько проговорила она. – Ты по-настоящему хороший человек… И не способен обидеть невинную девушку…

– Какой я там хороший? Злыдень еще тот, – пробормотал я, попытавшись обратить все в шутку. Чтоб скрыть охватившие меня растерянность и смущение, взял со стола бутыль с вином и принялся вертеть в руках, вроде как рассматривая сургучную печать и выцветшую этикетку. – Может, попробуем, каково оно на вкус?

– Давай, – поддержала мою инициативу девушка. – А ты не мог бы лампу зажечь? Тут так темно… А зелье «ночного взора» пить не хочется, от него потом целый день голова болит.

– Да, конечно, сейчас. – Я запалил лампу и поставил на середину стола, после чего, добыв в шкафу пару кубков и штопор, занялся делом. Откупорив бутыль с вином, разлил его и спросил: – За что выпьем?

– Давай за счастливый случай, благодаря которому мы встретились? – предложила Энжель.

– А давай! – легко согласился я и поднял свой кубок.

Выпили мы, закусили. И сидим переглядываемся. Молча. И надо бы что-то сказать, но что?

– Кэр, а давай с тобой дружить! – выпалила вдруг Энжель.

– Так это… Я с превеликой радостью стану твоим другом, – справившись с удивлением, сказал я. – Если ты на самом деле этого желаешь.

– Я очень этого желаю, – подтвердила серьезность своих намерений Энжель и со вздохом призналась: – Знаешь, Кэр, у меня ведь никогда не было настоящих друзей… Обидно, но это так…