Защитник монстров
Шрифт:
— Молодец, наша кровь.
Насчет крови возражать я не стал — не та ситуация, к тому же атмосфера во дворике резко переменилась. Увлеченные рассматриванием оружия дворяне пропустили появление нового персонажа, а вот мы с князем заметили вовремя, причем отреагировали одинаково.
Ну конечно, не может быть, чтобы в этой приторно-сладкой цистерне меда не появилось ведро дегтя — черного и неприятного.
Словно зловещий ворон, на белом покрове дворика появилась черная фигура в монашеском облачении.
Представитель
Плохо.
— Князь, — прошелестел из-под капюшона надтреснутый голос, — в доверенных тебе государем землях творится святотатство.
Когда монах остановился в пяти метрах от нас, я разглядел его лицо. Вытянутое, сухое, с резкими чертами и не очень здоровой кожей.
Врадак их что, под копирку делает?
— Поведай мне об этом, монах, — спокойно сказал князь, общаясь с Чистым с явной осторожностью.
А вот это еще хуже.
— Князь: вот этот, — с некой долей торжественности заявил монах, ткнув в меня пальцем, — нарушает повеление главы ордена и приказ короля.
Ага… вот, оказывается, в чем дело. Меня в который раз посетило странное ощущение, что я чего-то не понимаю. Ну не мог я настолько насолить брату Врадаку, чтобы вызвать такую ненависть. В столице мне удалось узнать, что, несмотря на фанатизм, к остальным Врадак относился с меньшим остервенением. Так на какую же мозоль монаха «посчастливилось» наступить именно мне?
Похоже, такое же недоумение посетило и князя, причем с изрядной толикой злости:
— Монах, ты думай, что извергает твой рот. Рядом со мной не «этот», а мой родич боярин Воронов. И еще, сначала нужно говорить «приказ короля». На повеления же твоего начальства мне плевать с самой высокой башни. Теперь говори по делу или уходи, не порти мне настроение перед охотой.
— Он покинул пределы своих земель, — не стал собачиться монах и перешел к фактам.
— Да, покинул, но у меня нет указаний по его заточению.
— Он соприкоснулся с мерзостью и не смеет пятнать своим присутствием чистые земли! Это…
— Хватит мракобесия! — жестко перебил монаха князь. — Говори по делу.
— Пусть ему и не запрещено указом короля ходить по другим уделам, но его мерзкие чудовища находятся вне его владения.
— Насколько мне известно, это не так, — уже совершенно спокойно возразил князь.
— Воды великого озера, — монах запнулся, не зная названия не такого уж большого водоема, но все же без проблем проскочил это место в своей речи, — навеки осквернили подводные монстры! Его нужно очистить, уничтожив всех чудовищ и проведя молебен.
— Озеро является частью владения Мен и по древнему праву дворян, только его владельца касается, что там происходит.
— Это неправда! — немного стушевавшись, но не сбавляя тона, заявил монах.
А вот это уже ошибка.
— Ты смеешь обвинять меня во лжи, смерд?! —
— Простите, князь, возможно, я ошибся, но даже если это так, вы поставили бессмертие своей души под угрозу, общаясь с этим святотатцем.
— Бессмертие моей души касается только меня и Бога, — уже успокаиваясь, отрезал князь. — А теперь покинь нас и не вздумай попадаться на глаза как минимум седмицу, или твоему покровителю придется искать нового пособника в моей провинции.
На этом ситуация благополучно разрешилась. И все же в дальнейшем придется ходить оглядываясь — что-то не верилось, что получивший явно однозначный приказ от Врадака монах успокоится, пока не попробует моей крови.
Дворяне быстро расхватали доспехи и оружие, отдав за него Элбану записки своим казначеям. С этой публикой было приятно работать — они практически сразу соглашались на названную цену. Даже пришлось одергивать слишком разошедшегося управляющего. В общем, товар ушел по цене как минимум на двадцать процентов большей, чем предлагал торговец.
Наконец-то мы закончили с делами и отправились на охоту.
Нам с князем подвели двух лохматых лошадок, но, заметив, что некоторые дворяне усаживаются в сани, я попросился туда.
— Не умеешь ездить верхом? — озадаченно нахмурился князь.
— Умею, но не люблю, — искренне ответил я, потому что давно привык к полному контролю своего «транспорта». Пугливые и слабо поддающиеся ментальному управлению лошади вызывали у меня инстинктивное опасение.
— Какой же ты тогда боярин?
— Я прежде всего поводырь.
Мой ответ заставил князя задуматься, но ненадолго. Видно, он решил для себя, что поводырь, особенно родич, — это не менее круто, чем боярин. Из-за таких доводов я и попал в Вепри. Князь улыбнулся и снисходительно махнул рукой в сторону саней.
Охота оказалась не совсем удачной, хотя как посмотреть. Князь планировал загнать и подстрелить пару похожих на крокодилов волков и, если повезет, оленя, но «повезло» нарваться на разбуженного медведя. Или, по крайней мере, это существо так называлось. Местный косолапый имел серую короткую шерсть и вытянутый череп, а размерами не уступал земному гризли. Да и повадки у них оказались схожими.
Крокодилообразные собаки зачем-то сунулись в берлогу и подняли спящего зверя.
Впрочем, князь даже обрадовался и, затребовав рогатину, пошел на зверя с полной уверенностью в своих силах.
Веселое зимнее солнце заливало невысокий лес потоками света, под которым сугробы сверкали, словно груды серебра. Морозный воздух бодрил и заставлял двигаться быстрее. В венах вдруг забурлил адреналин, и захотелось приключений.
Я выбрался из саней, стараясь не лезть в свалку, но находиться поблизости.