Защитник Отечества
Шрифт:
На драккаре разрастался пожар: сначала появились робкие языки пламени, затем вспыхнуло сильно – то горели обильно пропитавшиеся жиром доски. Норманны даже не пытались тушить, хотя вода – вот она, за бортом. За канат, уцелевший после взрыва, норманны подтащили горящий корабль к берегу, стали выбрасывать на землю мечи, щиты, спускать раненых и погибших собратьев. Но вскоре жар от пламени стал столь силен, что все отбежали от корабля. Даже я на большом удалении ощущал на лице тепло от пожара.
На берегу собирались зеваки, но, увидев, что горит норманнский
Тихими ночными улицами я вернулся на постоялый двор. В трапезной народу было мало, служки стояли рядом с хозяином у прилавка. Не стоит приобретать свидетелей моего позднего возвращения.
Я зашёл сбоку, прошёл через стену; поднявшись незамеченным по лестнице, прошёл в свою комнатку. Вот и славно. Не забудут норманны Новгорода. Везде бы их так встречали, быстро спесь бы отлетела.
С чувством выполненного долга уснул и проснулся, когда солнце стало слепить глаза. Да никак уже полдень. Вот это поспал.
Я спустился вниз, ополоснул лицо, прошёл в трапезную, заказал завтрак, а может – и обед. Вокруг только и было разговоров о пожаре в порту. Причём, как водится, правды в пересказах было мало. Каждый врал, как мог, что произошло чуть ли не сражение, что он-де самолично видел кучи трупов данов на берегу. После каждой выпитой кружки вина или перевара число убитых данов возрастало. Мне стало смешно.
Доев, я пошёл на берег. Из воды торчал обгоревший остов корабля. Некоторые балки ещё исходили дымком. Убитых уже не было, как и самих норманнов. Корабелы сказали, что норманны дружно двинулись к наместнику искать правды, пообещав окружающим найти обидчика и сурово его покарать. Ну, флаг вам в руки!
Весело насвистывая, я направился на торг и вдруг замер. В моей комнатке лежал норманнский нож, тот, что прихвачен мною из корчмы. Надо немедля убрать улику. Если кто обшарит, будут лишние вопросы.
Вместо торга я помчался на постоялый двор. Прихватив нож, вышел во двор и в конюшне засунул его под стреху. Фу, пронесло. И как я раньше о нём не подумал? После некоторых размышлений решил на торг не ходить пока. Если кто-нибудь из норманнов свяжет меня с Ларсеном, дракой в корчме и пожаром на драккаре, то искать будут в людных местах, на торге в первую очередь. Норманны сейчас злые, наверняка прочёсывают город, чтобы найти обидчика. Улик у них нет никаких, но и норманны – не следователи прокуратуры, им вполне хватит подозрений. А дальше – схватить да попытать, авось что и прояснится. Нет, лучше затихариться, пересидеть несколько дней.
Забрав с постоялого двора свои вещи, с трудом нашёл Нифонта в гончарной слободе и несколько дней провёл у него дома, не показывая носа на улицу.
Неизвестно, сколько бы я просидел ещё, но Нифонт сказал, что норманны, наняв купеческий
И тут же Нифонт сказал мне вторую новость. Несколько купеческих судов собираются в караван, хотят доставить груз в Киев, он может замолвить слово знакомому кормчему на шхуне, чтобы меня взяли охранником. Я был совсем не против, чего сидеть в незнакомом городе, а охранять – дело уже привычное, жаль – ребят знакомых со мной никого нет.
На следующий день Нифонт повёл меня к кормчему, потом – к купцу. Видимо, купцу я не очень глянулся – вид не боевой, ему, наверное, нужен был человек с пудовыми кулачищами, но слову Нифонта доверяли, и мы уговорились. Выход завтра утречком.
На следующий день я сердечно простился с Нифонтом и Пелагеей, нашёл на пристани корабль. Купец стоял у трапа; поздоровавшись, указал место на носу. Было ещё несколько пассажиров, которых разместили в крохотных кормовых каютах. Сразу же и отчалили. Ещё несколько кораблей-ушкуев и шхун уже дожидались на стремнине. Мы были последними, отошедшими от причала, и все дружно подняли паруса. Берега медленно поплыли назад.
Я познакомился с тремя моими коллегами по ремеслу, плававшими с купцом Мефодием уже давно. Здоровенные парни – косая сажень в плечах – чинно подали руки для пожатия, назвались – Василий, Аксён, Афанасий. Покосились на мой мушкет, заулыбались в русые бороды:
– Почто огненным зельем балуешься? Богопротивно!
Я смолчал. Проверить в деле мушкет ещё не доводилось.
Сопровождаемый старшим – Аксёном – в качестве экскурсовода, обошёл судно. – Караваном плыть безопасней, – рассуждал Аксён, – на каждом судне, по три-четыре охранника, да команда мечи в руках держать умеет: новгородцы – народ боевой, просто так ворогу нас не взять, а в караване людишек, почитай, сотня наберётся. Так что повезло тебе, Юрий, спокойным плавание должно быть. Отстоял вахту, да спи.
Спокойно не получилось, сглазил, видно, Аксён.
Наш караван мирно прошел озеро Ильмень, вошёл в Ловать, миновал Парфино. Впереди, в дне пути, лежал городишко Холм. Вперёдсмотрящий закричал: – Паруса долой! Суда встали! – Команда засуетилась, зашлёпала босыми ногами по доскам палубы. Парус быстро свернули, по инерции шхуна прошла ещё несколько десятков метров и слегка ткнулась в корму переднего ушкуя. Кормчий перебежал на нос, сложил руки рупором:
– Чего случилось? Чего встали?
C ушкуя прокричали:
– Сами не знаем, впереди встали, вроде как река перегорожена!
С таким я сталкивался впервые. И река-то здесь неширока, от силы метров пятьдесят, но чем её можно перегородить?
Команда беспечно бродила по кораблю, даже Аксён, как старший из охраны, не обеспокоился.
Но мне ситуация не понравилась. Я на всякий пожарный проверил мушкет, подсыпал свежего пороха на полку, взвёл замок. Глядя на меня, остальные охранники лишь обменивались недоумёнными взглядами.