Защитники людей
Шрифт:
Пронзительно запиликал дверной звонок. Женя вздрогнул, шаркнув по глазам ладонью:
– Хозяин вернулся!
– Квартиросъемщик, если быть точным, – поправил его Игорь. – Сиди, я открою.
– Ага, – согласился было Сомик, но тут же вскочил. – Он же сегодня на связь должен был выходить! Со своим информатором!
Олег Гай Трегрей, войдя, молча снял куртку, стряхнул с воротника несколько серых, успевших уже подтаять крупинок… Парни переглянулись. Они достаточно хорошо знали своего друга и соратника, чтобы понять его особое, отстраненно-сосредоточенное
– Ну? – не выдержал первым Женя Сомик. – Не томи!
– Кто следующим за Гогой будет? – неуклюже ляпнул Двуха.
– Дурак, что ли? – толкнул его Сомик.
Однако Олег к вопросу Игоря отнесся неожиданно серьезно.
– Или я, или Никита, – ответил Трегрей.
– То есть? – вытаращился Двуха.
– Противник предполагает уничтожить всех, кто имеет непосредственное отношение к инциденту с рейдерским захватом пекарен, – объяснил Олег. – С той же целью, ради которой был убит Виктор.
– Вот волки! – ахнул Игорь.
– Приехали, конечная остановка… – дал свой комментарий и Сомик. – Так надо Ломова немедленно найти!
Двуха тут же глянул на часы.
– Я сюда как раз из «Витязя» нашего, – сказал он. – Когда уходил, к Никите бухгалтер явилась – ну, конец месяца же. Обычно они долго не рассиживаются, уже закончить должны… А, да чего гадать, позвонить же можно! – он сунулся за мобильником.
– Я уже связывался с Никитой, – предупредил его порыв Трегрей. – Он подъедет, как только закончит с делами. Прямо сюда, к нам. Нуржана и Евгения Петровича тоже известил. Они охрану детдома скорейше организуют. Хотя маловероятно, что туда сунутся…
– Да за детдом теперь опасаться и не надо! – заявил Сомик. – Туда и полк регулярной армии не прорвется. Две дюжины ребят, первую ступень Столпа постигших, – это, знаете ли… А вот занятия на Полигоне придется пока прекратить. На всякий случай…
– Уже сделано, – сообщил Олег.
– И наших пацанов, которые не из детдома, тоже предупредить надо… Может, им спокойнее будет на первое время, пока все не уляжется, в детдом перебраться?
– Уже сделано, – повторил Олег.
– Остается – Никита только, – сказал Сомик. – Эх, он-то единственный из наших, кто в постижении Столпа не преуспел… Лучше бы его самим забрать – мало ли чего…
– Точно! – поддержал Игорь Женю.
– С ним – Мансур, – сказал Олег.
Это известие моментально успокоило и Сомика, и Двуху.
Гибель Витьки Гогина как-то особенно тяжело придавила душу Никиты. Не то чтобы он чувствовал вину за смерть старого товарища… но и отделаться от мысли: «Эх, если б я там был…» – тоже все-таки не мог.
А тут еще и наемный бухгалтер, грузная, похожая на тряпичную матрешку пятидесятилетняя женщина, раз в месяц разгребавшая в «Витязе» бумажную мутотень с налогами, пошлинами и зарплатами, вместо того, чтобы заняться прямыми своими обязанностями, прямо с порога расстрекоталась, трагически закатывая глаза:
– Я знаю все, знаю!.. Писатель Гогин ведь вашим другом был? Какая глупая нелепая смерть!..
– Ничего
– Так то на войне! – не поняла бухгалтер, взявшаяся уже наливать воды в чайник. – Сейчас, слава Богу, у нас в стране мир и стабильность.
Никита не стал возражать ей. Сказал только:
– Давайте сразу к делу, Алевтина Юрьевна, а то поздно уже.
– Да я чайку просто хотела с вами… У меня в сумке вот… чай зеленый, релаксирующий, из Таиланда в этом году привезла. Подумала, вам поговорить хочется…
– Мне душ принять хочется, – не очень деликатно, зато вполне откровенно сообщил Никита. – И переодеться. Дел по горло, вторые сутки на ногах… Начнем, Алевтина Юрьевна?
Выражение вдохновенного сочувствия увяло на лице бухгалтера. Эх, не вышло чаепития с проникновенною беседой… не сбудется, значит, проронить таинственно на ближайших посиделках с подругами: «А я про этого писателя, который по телевизору с моста упал, тако-ое знаю…»
– Начнем… – кисло согласилась бухгалтер.
А потом позвонил Олег.
Новость, сообщенная им, Никиту не удивила и не испугала. В том, что теперь смертельная опасность грозит и ему, усматривалась даже некая логика: Ломов ведь совершенно искренне сожалел, что не выпала ему возможность оказаться в тот роковой момент рядом с Гогой. Наверное, поэтому настойчивое предложение Олега взять в спутники Мансура Ломов воспринял без особого энтузиазма. Да нет, не только поэтому… Он ясно чувствовал, что соратники (даже и прямые подчиненные!) воспринимают его тем, о ком нужно проявлять особую заботу, кого необходимо постоянно держать под защитой. Как Олег назвал его тогда? Слабое звено… Все это очень обижало Ломова, хотя он и понимал, что правда здесь не на его стороне.
– Я и сам за себя постоять смогу, – буркнул он в трубку.
– Не сможешь, – безапелляционно ответил Трегрей. – Столкнувшись с такими – не сможешь.
– С какими «такими»? – покосившись на Алевтину Юрьевну, которая изо всех сил делала вид, что ее нисколечки не интересует телефонный разговор, Никита вышел из кабинета. – Думаешь, у них по таким делам секретные суперагенты с самостреляющими ботинками работают? Обычные уголовники, из тех, что до поры до времени на привязи держат.
– Возможно, – не стал спорить Олег. – Но пусть Мансур обязательно будет с тобой. Так спокойнее.
– Ладно…
– Ни на шаг пусть не отходит.
– Хорошо, хорошо…
– Из офиса сразу ко мне.
– Понял, – ответил Ломов.
– Помни, о чем я говорил тебе.
– Где тонко, там и рвется… – пробурчал Никита. – Помню.
«Все равно домой заеду, – со злым упрямством подумал он, почувствовав в этот момент, что ему даже хочется, чтобы убийцы Гогина повстречали его. – Пусть только попробует кто-нибудь сунуться. Я им не Гога, этим сволочам. Меня так просто не возьмешь. Пусть только сунутся. Мозги вышибу гадам! А Трегрей-то!.. Как с мальчишкой со мной!..»