Зашифрованные маршруты
Шрифт:
Когда Вислоухий пришел в себя и сел на землю, на берегу речки горел костер. В котелке аппетитно булькало. Пахло ухой.
– Рыбы, ребята, словили?
– Щучьей икры, дядя, насобирали. Тут заводь хорошая.
Глава 19
Теперь ребята стали предусмотрительнее. Шли только днем, а ночами жгли костры. По очереди дежурили.
Каждый вечер Шурка делал Вислоухому припарки из сухой травы. Помогало. Он шагал теперь легко и не охал. После случая с волками Тимка, Шурка и Таня стали относиться к нему доверчивее.
Сутки назад они поднялись на плоскогорье. Разрушенные временем горы были темно-фиолетового цвета. Ущелья узкие и неглубокие. Ручейки мутноватые, но теплые. Встретились пещеры, но входы были высоко над уступом и карабкаться туда не стали.
– Ложитесь!
– прошипел вдруг Тимка.
– Добыча!
На фиолетовом уступе скалы стоял горный козел. Не шевелясь, он смотрел вниз на проходивший отряд.
Неслышно легли. Толька Вислоухий задел толстым плечом скалу, зашуршал. Козел повернул голову, но с места не тронулся.
Тимка на корточках, перебегая от одной расселины к другой, стал кричать, подражая козленку. Звук был жалобный и до того настоящий, что Вислоухий вытаращил глаза и посмотрел по сторонам. Козел качнул тяжелыми острыми рогами и прыгнул. Он летел в воздухе, словно плыл. Приземлился, ударившись всеми четырьмя ногами в одну точку. И вдруг метнулся в сторону. Понял обман. На краю уступа развернулся, приподнялся на задних ногах, может быть, хотел броситься на Тимку. Тонко запела тетива, сплетенная из Таниных косичек. Стрела угодила в шею. От удара козел потерял равновесие и полетел в ущелье. В этом месте у теплого ручейка пировали до следующего утра. Варили суп, жарили мясо на камнях, коптили и сушили его на горячем воздухе. Из верхней рубахи Вислоухого сделали большой мешок. Горловину перетянули веревкой, а рукава приспособили вместо лямок.
Тяжелый груз нес Вислоухий.
Петька заметил, что Вислоухий стал боязливо осматриваться. Наверно, боялся, что на обратном пути они могут заплутать. Петька делал вид, что ничего не замечает, но на остановках отходил куда-нибудь за скалу и вытаскивал Костоедовскую карту-берестянку. Приметы совпадали.
При каждом удобном случае Вислоухий просил:
– Ребята, отыщем золото, не забудьте про меня. В Иркутске скажите, что я вам от всей души помогал.
Как-то в пещере, куда они спрятались от дождика, Вислоухий размечтался:
– Накажут. Отсижу свое. К тому времени фашистов в помине не будет. Уеду на Украину. Батьку разыщу. Он у меня аптекарем работал. Может, живой останется. Буду у него на хуторе жить. Кроликами займусь. Знаю там один остров. Разведу их миллион, и охранять не надо, вода кругом. Пуховых разводить буду. Свою породу выведу.
В эту ночь он дежурил с Шуркой вместе. Вообще-то очередь была Шуркина. Но утром видели кошачьи следы больших размеров, Шурка испугался и сейчас упросил Вислоухого дежурить вместе с ним. С вечера Шурка стал рассказывать свои бесконечные истории. Вислоухий внимательно слушал, посматривая в темноту.
После ночевки в пещере Петька понял, что они сбились с пути. Направление он брал правильное, а примет, указанных на бересте Костоедова,
– Глубина, его небольшая, но идет до бесконечности, через Монголию и до Тибета, - вспомнил Петька слова Костоедова.
Вместо ущелья пошла крутизна. Мелкие камни, как битые молотком стекла, пересыпались под ногами. Полдня поднимались по сыпучему склону. Вислоухий лез первым и тащил на веревке всех четырех. Он пыхтел, как бык, обливался потом, но отдохнул всего один раз. Вытянув ребят наверх, лег на спину и закрыл глаза. Шурка остался возле него, а Петька, Таня и Тимка пошли осматривать плоскогорье. Спустились в небольшую трещину, и пошли по ней. Склоны ее блестели от солнца, как обсыпанные слюдой. Параллельно ей шла такая же трещина, но старые бока ее не блестели. Костоедов говорил о такой трещине. Но эта ли?
– Мальчишки, смотрите!
– Таня показала вниз.
Воткнувшись острием в дно старой трещины, лежала зеленая нефритовая скала. Крикнули Шурку. Прибежал Вислоухий с мешком мяса на спине. Посмотрел на скалу и сказал:
– Полосой прошло.
– Что прошло?
– Петька оглянулся на Вислоухого.
– Землетрясение, говорю, полосой прошло. Одни горы не тронуло, а другие вверх тормашками перевернуло.
Стрелка на зеленой скале, которую когда-то высекал Костоедов, смотрела теперь вверх. Было непонятно, куда она показывала раньше и где сейчас искать вход в лабиринт Гаусса.
Таню оставили сторожить пищу и разбрелись в разные стороны, чтобы найти место, где до землетрясения стояла нефритовая скала.
– От нее, - говорил Костоедов, - восемьсот двадцать шесть шагов надо отойти по направлению стрелки и будет вход в Гаусса.
Темнота поглотила восточный горизонт, когда прибежал Вислоухий.
– Нашел!
– закричал он.
– Вход в лабиринт нашел.
Схватил котелок, выпил остатки воды и стал по котелку стучать камушком.
Тын-н, тын-н, тын-н… - неслось по плоскогорью. Пришел Шурка. Прибежал в прилипшей к телу рубахе Петька. А Тимки не было.
Сумерки сгущались. Повеяло от скал теплом. Таня дробно стучала по котелку. Вторя ей, бухал булыжником Вислоухий. Петька с Шуркой быстро сооружали костер.
Тын-н, тын-н-тын. Бух-бух-бух! Но Тимка как будто сквозь землю провалился. Бесшумной тенью пронесся над костром филин, выпучив на ребят глаза. Вздрогнули. И вдруг со стороны старой трещины послышались удары камушками: тук-тук-тук! Словно спрашивая: - Где вы?
Вислоухий так заколотил булыжниками, что полетели искры. В костер подбросили сухих веток:
– Заблудился, что ли?
– грубо спросил Петька.
– Не заблудился, а разыс…
Петька перебил:
– Слышишь, зовут! Значит, иди!
Тимка опешил. Сразу же вмешалась Таня:
– Мы целый час тебя кричим. Дядя вход в лабиринт нашел! Завтра туда полезем.
Тимка почему-то даже не обрадовался. Он подошел к костру и сел. И всем стало неудобно, потому что лицо у Тимки было в царапинах. Левый локоть в крови.
– Тимка, где ты так?
– спросила Таня.
– Оступился. И в щель соскользнул.