«Засланные казачки». Самозванцы из будущего
Шрифт:
А тут пятеро, или перед глазами начало множиться с ночного перепоя и перенесенного стресса?!
Все же литр цельный водки на рыло под половинку одной-единственной шоколадки слишком убойная для здоровья доза. И разные чудеса со зрением сотворить может.
– Мы здесь…
– Не кричи, Родя, они и так нас видят, подъезжают. Только вроде их пятеро. Буряты, что ли, я плохо их вижу? Шапки ихние, с острием, да и халаты длиннополые – они до сих пор старину любят, особенно в национальной одежде щеголять любят. Ладно бы только ружья, тут волки имеются, если они на
– Буряты в халатах, в шинелях они не ездят. – Артемов прищурился, разглядывая всадников, и через секунду воскликнул тонким голоском, полным великого изумления:
– Так это коммуняки недобитые! Поклонники, как его… Каландаришвили. У них на шинелях синие полосы нашиты. И на буденовках звезды синие, мать их! У них что – красная материя перевелась, или у меня глюки начались?!
– «Разговоры», что ли?» – настроение у Пасюка и без того угрюмое, стало совсем мрачным. Он посмотрел на свою изгаженную навозом бекешу, потом скосил злорадствующий глаз на шинель Артемова и выругался в три загиба.
– Видать, Усольцов этих поклонников коммунистов к нашим поискам подключил, вот они всем отрядом и наткнулись. Мать их за ногу, сволочей! Спасители выискались на нашу голову!
– Чего ты ругаешься в три загиба, Сан Саныч? – искренне удивился Родион и удостоился в ответ хмурого, но очень выразительного взгляда. Этот сопляк явно не врубался в ситуацию, а потому Пасюк сразу завелся, с одного оборота, ответил цветистой матерщиной, и лишь потом уже пояснил на литературном русском языке.
– Ты на себя, глянь, господин подхорунжий! Моя бекеша еще ничего, а твоя шинелька вся в дерьме, и вонь от нее на три версты. Ты представляешь, позора какого наберемся?! Половина Тунки всю неделю судачить будет, нас в три загиба поминать! Ты уж сейчас-то не отряхивайся, не позорь себя и меня в их глазах!
Пасюк ухмыльнулся, глядя, как поник его молодой напарник, а потому принялся экстренно спасать положение. Хоть и покачивался от выпитого, но горделиво подбоченился, положив ладонь на рукоять шашки, искренне надеясь, что в этой позиции выглядит в самом выигрышном свете – вот смотрите, люди, какой казак молодец!
Всадники подъехали вплотную, вот только радости на их лицах не было по определению, и руками не махали. Да оно и понятно – красные поклонники партизана и карателя Каландаришвили вряд ли возлюбили «белых золотопогонников». Хотя люди порядочные оказались, презрев политические разногласия, их искать поехали.
А потому подъесаул Пасюк поприветствовал подъехавших к ним верховых, крепких мужичков с русскими лицами, как на подбор, почти вежливо, не поминая по матери, как всегда делал, смотря кинофильмы про Гражданскую войну.
– Не нас ли ищите, служивые?!
– Вас, вашбродь! Давно ищем!
Всадник наклонился – и его улыбка, похожая на оскал волка, Александру не понравилась. Но ничего он сделать не успел, только в какое-то мгновение зафиксировал глазами летящий прямо в лицо приклад винтовки. И тут же в голове взорвалось ядерное солнце…
Родион
– Уй!
Хрипло вскрикнув, Пасюк рухнул как подкошенный, ничком. Беловатый снег под его лицом моментально окрасился красной дымящейся кровью. Нападение было настолько внезапным, что в первую секунду Родион не поверил собственным глазам.
Затем до его сознания дошло понимание случившегося, и он, как все пьяные люди, моментально преисполнился лютой злобой и отчаянно-веселой отвагой.
– А, краснозадые сволочи! Вы на кого батон крошите, суки червивые?! Да я вас, падлы, научу жизни!
С диким ревом Артемов выхватил из ножен сверкнувший клинок и тут же застыл – он просто не знал, что с ним сейчас делать. Пасюк хоть несколько недель ходил в клуб брать уроки шашечного боя, приходя оттуда довольным котом, нажравшимся сарделек, а вот самому Родиону, как и другим казакам, было некогда заниматься такими глупостями.
Время холодного оружия давным-давно кануло в вечность, и еще прикажете тратить на такое напрочь бесполезное занятие собственные деньги, силы и время?
А потому современные городовые казаки с гордостью носили шашки, выставляя их напоказ, хотя три четверти «асфальтовых» станичников просто не знало, что с ними делать в реальной схватке.
– Да я вас сейчас в капусту нашинкую! Бастурмой станете, в бешбармак превращу…
Родион еще раз взревел раненым медведем, из него в такой ситуации всегда сыпались не ругательства, а названия блюд кавказской и восточной кухни, и тут же припомнил легендарный фильм про мушкетеров. А потому лихо ткнул острием в открытый бок всадника, что тоже выхватил свою шашку из ножен.
Артемов прекрасно помнил, что клинок, кованный местными умельцами из плохой стали, тупой, как колун, а потому рубить им бесполезно, можно и не пытаться. На него даже сертификат выдали, что сия шашечка холодным оружием не является, а лишь только сувениром.
– Вот я вас, павианы краснопузые! Сейчас вы узнаете, как с настоящими казаками рубиться!
И обрадовавшись, он, словно разглядывая себя со стороны, встал в самую героическую позу, которая, на его взгляд, должна была морально сокрушить подъехавших к нему всадников, нанес стремительный удар, выбросив вперед руку. Родион вообразил себя на секунду самым крутым рапиристом в мире, чуть ли не его чемпионом.
Звяк!
Родион ожидал, что проткнет всадника насквозь, а потом сядет в кутузку, за «превышение мер необходимой обороны», но неожиданно сильный удар отбил кисть, и клинок вылетел из его руки и красочно, как на картинах, воткнулся в снег.
И тут же получил ответный ход – крепкий пинок сапогом в грудь отшвырнул его назад. Артемов, нелепо взмахнув руками, упал на снег и увидел, что верховой ласточкой выпрыгнул из седла прямо на него, явно намереваясь скрутить лежащего.
Но не тут-то было – Родион все же шесть лет занимался в секции карате, да и драться приходилось не раз, и в пьяном виде тоже. Так что опыт стычек, пусть и не совсем таких, а похожих, у него имелся, и вполне достаточный, как у большинства россиян.